Стражи времени - Лев Юрьевич Альтмарк

– Так вы, значит, отдыхающий! А в каком, извиняюсь, санатории остановились?

Названий местных санаториев, естественно, не знаю. Значит, придётся импровизировать:

– В профсоюзном…

– Понятно. А давно вы приехали к нам в Таганрог?

– Сегодня утром.

– А вот скажите мне ещё…

– Да перестань ты, Михалыч, – не выдерживает кто-то, – разве не видишь, что это наш советский гражданин? Какой бы иностранец, не успев приехать, сразу помчался бы в пивнуху жажду заливать вместо того, чтобы на море корабли пересчитывать или секретные предприятия фотографировать?

Михалыч поднимает указательный палец вверх и веско замечает:

– Да я это, ребята, сразу понял, просто дай, думаю, вас повеселю! Ты на меня, товарищ Даниил, не серчай, лучше двигай к нам за стол, а то и в самом деле водка выветривается. Познакомлю тебя с ребятами из нашей бригады. О себе уже за столом расскажешь, кто таков, откуда, какую болячку лечить приехал. Интересно же мужикам знать…

– Нет! – неожиданно подаёт голос Васька Пугач. – Дед Данила – мой гость! Он специально прибыл из Калуги поздравить меня с рождением сына! Я его уже давно к себе звал, а он, зараза, только сейчас прикатил…

Вероятно, его уже прилично переклинило, потому он и принял меня за кого-то из своих дальних родственников, но это как раз мне на руку. Отправляюсь за столик к компании Васьки, где трое основательно выпивших его друзей разливают по стаканам очередную бутылку.

– Давай, дед, со свиданьицем! – Васька поднимает стакан и обводит всех нетрезвым взглядом. – Ну, хлопцы, выпьем за Петра Васильевича, сына моего, первенца! Чтоб ему войны не видать, а жить в нашей стране и новым трудовым успехам радоваться!

Какой-то усатый сухой мужик в выцветшей гимнастёрке с орденом Отечественной войны и колодкой планок под ним сразу же выкрикивает вслед за счастливым папашей, обращаясь не столько к нему, сколько ко всем присутствующим:

– За Родину, за товарища Сталина!

Все тут же дисциплинированно выпивают, и мне не остаётся ничего другого, как пригубить из своего стакана. Васька это тут же замечает и толкает меня в бок:

– Ты, дед, не бойся, тут чужих нет. Пей и закусывай, сколько душа пожелает. А этого Михалыча не опасайся – хоть он и известный стукач, и всё про всех всегда выпытывает, но тут у него номер не пройдёт. Если полезет в бочку, будет с Пугачом дело иметь!

И погрозил кому-то неизвестному тяжёлым кулаком.

5

Утром просыпаюсь в общежитии у Васьки. Жена его пока в роддоме, поэтому в комнате всё вверх дном, видно, гулянка началась здесь ещё вчера утром, а потом переместилась в пивнушку.

– Вставай, дед Данила, – трясёт он меня за рукав, – мне на смену пора. А тебя, наверное, в санатории хватились и с собаками ищут.

И хоть я выпил вчера совсем немного, но голова раскалывается. Отвык, видно, от таких буйных гулянок. С трудом сползаю с тахты, на которую меня уложил радушный хозяин, и наливаю себе полный стакан воды из грязного залапанного графина.

– Что-то ты, дед, слабоват, – замечает Васька, который вчера пил без остановки, а сегодня выглядит как огурчик. – Хорошо всё-таки намедни с ребятами отдохнули, как считаешь?

На будильнике, стоящем среди окурков на столе, полседьмого. Васька уже в рубахе, мятых брюках, очищает свой старый потёртый пиджак от пыли и извёстки, в которую вчера вымазался неизвестно где.

– Давай, собирайся скорее, – торопит он, – провожу тебя до автобусной остановки, а сам бегом на завод. А то у нас только попробуй опоздать – под суд попасть можно, как саботажник. Строго у нас с этим делом…

– И что же это за завод такой серьёзный? – интересуюсь как бы между делом.

Васька приосанивается и примеряет кепку перед маленьким круглым зеркальцем в дверце шкафа:

– Непростой у нас завод – самолёты строим! Почтовый ящик. Нашу оборонную промышленность укрепляем!

– Да ну! – подзуживаю его. – И ты, небось, там пропеллеры прикручиваешь к мотору деревянными болтами?

– Эх, ты, деревня лапотная! – укоризненно качает головой Васька. – У нас такие самолёты производят, каких ни у кого в мире ещё нет. И не скоро появятся… А я в заводской котельной тружусь слесарем. Моё хозяйство – трубы да вентили. А в те ангары, где самолёты собирают, нас, котельщиков, даже близко не подпускают. Да и не наше это дело – совать нос в чужие секреты…

– А говоришь, что всё про самолёты знаешь!

– Кто – я говорю?! Да разрази меня гром такие вещи кому-то говорить – за это сразу тюрьма. Да и знать про них нашему брату, простому работяге, не положено.

– Вот бы хоть одним глазком посмотреть на эти ваши хвалёные самолёты!

– Даже не думай про это.

Мы выходим из общежития, и Васька вдруг спрашивает:

– А скажи мне, пожалуйста, как ты вообще оказался в нашем районе? Я ещё вчера хотел спросить. Ведь твой санаторий на берегу, и до нас от него далековато. Тут же заводской район, и отдыхающие здесь почти не появляются – нечего им у нас смотреть.

– Одного своего родича ищу, – принимаюсь сочинять на ходу, – уже лет двадцать не могу его найти, а хотелось бы.

– И он живёт у нас на районе? – брови у Васьки сдвигаются к переносице, как вчера вечером в пивнушке у стукача Михалыча. – Откуда тебе про это известно?

– Я знаю, что он авиаконструктор и живёт в Таганроге. А где же ему ещё находиться, если не в этом районе?

– Как фамилия?

– Бартини. Зовут Робертом Людвиговичем.

Некоторое время Васька напряжённо размышляет, потом вздыхает:

– Не знаю такого. Может, он и трудится у нас, да только они все засекречены и своих имён никому не раскрывают. Даже те, которые вольные. А есть ещё на заводе «шарашка» – так она огорожена, и там их никто не видит. У них общежитие на территории, и в город они не выходят. А те, которые расконвоированные, так тех совсем немного, но с нами, простыми работягами, они почти не общаются. Белая кость, понимаешь ли. Да и нам это не с руки. За ними, сам знаешь, следят. Кому нужны лишние неприятности?

Наверное, пора уже не ходить вокруг да около, а спрашивать напрямую:

– Вот бы мне пообщаться с кем-нибудь из этой белой кости? Глядишь, и нашёл бы своего родича. Не мог бы ты мне помочь? С меня за помощь накрытая поляна…

– Какая поляна? – удивляется Васька.

– Ну, там, где я живу, так называют хорошую выпивку под хорошую закуску. Отблагодарю, то есть…

Некоторое время Васька размышляет,