Граф - Игорь Николаевич Конычев

— Итак, для чего же вы меня пригласили? — я чуть отодвинул стул, чтобы иметь возможность быстро встать.

— Исключительно ради светской беседы, — заверила меня Маргарита, стрельнув голубыми глазами. — Прежде я надеялась выдать за вас одну из моих очаровательных падчериц, но, увы, никакой заинтересованности с вашей стороны так и не заметила.

— Надеюсь, вы не держите на меня обиды?

— Что вы, ни в коем случае, — покачала головой Маргарита, грациозно поднимаясь со стула.

Падчерицы тоже встали, не отводя от меня лихорадочных взглядов.

— Полагаю, у вас есть тема для разговора, — краем глаза я заметил, как стоящий чуть поодаль слуга сделал шаг в мою сторону. — Огласите ее?

— Извольте, — Маргарита приблизилась и беззастенчиво уселась на край стола рядом со мной. — Добрососедские отношения.

— С вами?

— И с нами тоже, — пальцем в бархатной перчатке графиня провела по линии своего декольте и опустила ткань вниз, сделав откровенный вырез и вовсе вульгарным. — Поверьте, вы не пожалеете. — Она сделала знак, и ее падчерицы с поразительной легкостью сбросили с себя одежды, оставшись абсолютно голыми.

Первое, на что я обратил внимание — небольшие бугры под бледной кожей девушек. Они слабо шевелились, чуть меняя свое местоположение. Нечто подобное я уже видел у Бобринского.

— Кажется, я понимаю, о каких соседях вы говорите, — сообщил я. — Увы, но подобным не интересуюсь.

— Вы не знаете, от чего отказываетесь, Маргарита наклонилась вперед, демонстрируя мне свои прелести. — Вы познаете неземное блаженство, не будете ни в чем нуждаться и станете частью чего-то большего, единого, вечного. Нам не обязательно быть врагами, граф, — голос женщины обволакивал меня шелковистым бархатом. Он проникал в самые отдаленные уголки сознания.

— Бобринский, — с трудом ворочая языком, произнес я. — Вы изменили его дочь?

— Она хотела силы. Наш покровитель дал ей желаемое.

— Кто ваш покровитель? — мое сознание стало вязким, мысли путались, взгляд затуманился.

— Вы встретитесь, когда придет время, — лямки платья соскользнули с чувственных плеч Маргариты. — Но это случится позже. Пока же мы можем насладиться друг другом.

— Бобринскому вы сказали то же?

— Нет, — улыбнулась Маргарита, придвигаясь все ближе. Ее голубые глаза превратились в два черных омута. — Он жаждал иного и присоединился по доброй воле, чтобы забыть боль, отчаяние и страх. Вы сможете так же. Просто доверьтесь…

Слуга графини встал сзади и положил крепкие руки мне на плечи, вдавив в стул. Маргарита плавно соскользнула со стола и оседлала меня, прижавшись всем трепещущим телом. Ее падчерицы принялись тереться о меня, извиваясь, словно змеи.

По телу растеклась волна тепла, которая вдруг обернулась бушующим пламенем. Ослепительный гнев выжег дурманящий морок без следа. Схватив вилку, я ударил назад не глядя. Слуга вскрикнул, и его хватка ослабла.

Графиня испуганно отпрянула, и я ударил ее лбом точно в переносицу, опрокинув на стол. На моих руках повисли те, кто раньше звался Ольгой и Марией. Первую я отпихнул ногой, вторую же ухватил за волосы и трижды приложил головой о край стола. Дерево окрасилось алым, и тело Марии безвольно соскользнуло на пол.

Слуга с шипением набросился сзади. Ольга с поразительной прытью атаковала спереди. Меч вошел между ее грудей и вышел из спины. Несмотря на страшную рану, дочь графини попыталась достать меня скрюченными пальцами. Я оттолкнул ее ударом ноги и перебросил слугу через плечо, окончательно доломав стол. Мужчина попытался подняться, но его пригвоздил к полу пылающий черным пламенем клинок. Разделавшись с одним противником, я обезглавил вновь вскочившую на ноги Ольгу. Поднял меч для очередного удара, но Маргариты нигде не было.

— Ты должен повиноваться! — донеслось с потолка.

Я задрал голову и увидел висящую на нем графиню Уланову.

— Извини, но жениться мне пока рано, — печати закружились перед моей ладонью, и столп черного пламени ударил туда, где мгновение назад находилась Маргарита.

— Дерзкий щенок, — упав с высокого потолка, женщина сломала ноги — я отчетливо слышал хруст костей, но это не помешало ей выпрямиться. — Сопротивляясь, ты сделаешь только хуже, — предупредила меня она и рассекла руку поднятым с пола ножом.

Темная кровь пропитала черный бархат, но на пол не упало ни капли. Графиня пугающе улыбнулась и повела рукой, формируя из застывшей в воздухе жидкости алый полумесяц, чей бок больше напоминал лезвие. Воздух наполнился запахом серы.

Я сразу вспомнил разрезанное пополам ружье. Если попадет — пиши пропало.

— Последний шанс, — предупредила Маргарита.

— От меня такой щедрости не жди, — холодно ответил я, вонзив меч начавшую шевелиться Марию — даже с пробитой головой она продолжала подавать признаки жизни. Но теперь все было кончено.

Алый полумесяц полетел в мою сторону с ошеломительной скоростью. Я успел уклониться, но ведомая даром Маргариты застывшая кровь мигом полетела обратно. Мне снова удалось уйти с траектории удара, так что полумесяц лишь вспорол мой пиджак на плече, после чего отрезал кусок от спинки попавшегося на пути стула и вернулся к заклинательнице.

Не дожидаясь повторной атаки, я сорвался с места и бросился на Маргариту. Изверг, или кем теперь являлась графиня, издала череду щелкающих звуков и прыгнула в сторону за миг до того, как ее бы рассек мой клинок. Но я предвидел подобный маневр и выпустил в спину прыткой твари столп черного пламени. Он ударил женщину между лопаток и отшвырнул на стену, оставив на ее теле страшный ожог. В комнате завоняло паленой плотью.

Маргарита рывком поднялась на ноги и встретила мой меч своим полумесяцем. Оружие столкнулось с пронзительным скрежетом и отлетело друг от друга. Но мой клинок остался невредимым, а вот кровавый полумесяц оплавился и пошел трещинами.

Зашипев, словно рассерженная змея, Маргарита впилась зубами в собственную руку. Не дожидаясь, что она еще сотворит при помощи своего дара, я атаковал столпом пламени. Женщина ловко отскочила, но в полете ее настиг брошенный мною тяжеленный стул. Маргариту развернуло, и она налетела головой на угол комода, после чего свалилась на пол и замерла.

Когда я приблизился, то увидел червей, копошащихся у разбитой головы графини. Они извивались и забирались обратно, затягивая рану. Черные глаза Маргариты быстро «бегали» из стороны в сторону, вращались и даже двигались независимо друг от друга, словно у жуткого насекомого.

Я замахнулся мечом, намереваясь поставить точку в этом противостоянии, как вдруг тело женщины выгнулось дугой. Ее позвоночник хрустнул, и Маргарита, встав на «мостик» прыгнула в сторону, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями.

С мерзким щелчком позвонки встали на место, и графиня