Граф - Игорь Николаевич Конычев

рывком выпрямилась. Она открыла рот, и окна первого этажа вылетели от пронзительного визга. У меня едва не лопнули барабанные перепонки. Но крик вдруг оборвался, и голова Маргариты разлетелась на части. Тело покачнулось, свалилось на пол и бестолково зашевелило руками и ногами, заливая все вокруг черной кровью.

В наступившей тишине голос Нечаева казался оглушительным:

— Вас ни на минуту нельзя оставить одного, граф, — произнес Петр и отступил в сторону, впуская в дом своих людей.

— Миша, ты как? — Дарья подбежала и схватила меня за руку.

— Чувствую себя обманутым, — после недолгих раздумий ответил я. — Мне обещали ужин, но не сказали, что я стану главным блюдом.

Дарья лишь покачала головой и отправилась изучать убитых извергов. Ее место рядом со мной занял Нечаев.

— Вы вновь впечатлили меня, граф, — признался он. — В поместье Бобринского мы нашли выжившую горничную, которая опознала графиню Уланову, поэтому мы сразу отправились сюда. Но как вам удалось узнать о ее причастности к происходящему?

— Никак, — честно признался я. Врать и корчить из себя детектива не было никакого желания. — Меня пригласили на ужин, и я решил совместить приятное с полезным: поесть, завести новые знакомства и проверить, владеют ли графиня и ее дочери даром.

— У вас, своего рода, тоже есть дар, граф, — вздохнул Нечаев. — Вы притягиваете неприятности.

Я лишь пожал плечами, предчувствуя, что мои неприятности только начинаются.

17. Заслуженный отдых

Нечаев оказался абсолютно прав: притягивать неприятности — мой конек. Вишенкой на торте стал десяток отчетов и докладов, которые глава Тайной канцелярии велел мне написать. Пришлось потратить два дня, чтобы разобраться со всеми бумагами и, наконец, вдохнуть полной грудью.

Нечаев с Дарьей уехали в столицу отчитываться перед высшим начальством и решать сопутствующие вопросы. Петр взял с собой и выжившую горничную, и ставшего сиротой Гришку. Сказал, что пристроит их к себе, а мне позволил отдохнуть. Именно такой вежливой формулировкой мой работодатель дал понять, что мне лучше остаться в поместье.

Я спорить не стал и полдня валялся на диване, потягивал коньяк, поглаживал медведя и по очереди смотрел то на камин, то в потолок. За окном накрапывал ненавязчивый летний дождь, располагая вздремнуть. Но мне не давало покоя одно обстоятельство: и на словах, и в отчетах все случившееся выглядело складно — именно это меня и смущало. Слишком просто.

Почему Уланова с дочерьми не затаились? Графиня вполне могла сбежать, но предпочла остаться и принять заведомо проигрышный бой. Солдаты на позициях проявляют подобный героизм, но у них иная мотивация. Изверги не сражаются за Родину или за своих близких. Тогда почему Уланова пренебрегла инстинктом самосохранения?

Она могла защищать гнездо, которое люди Нечаева нашли под особняком: десятки личинок и только формирующихся полозов. Причина понятна и ясна. Если бы не одно «но»: Уланова сама позвала меня в гости. Пригласить управителя драгуна в свое логово — слишком недальновидное решение.

Графиня прекрасно знала, на что я способен, но все равно подвергла гнездо опасности. Зачем? У меня была лишь одна догадка: чтобы успокоить меня, и внушить мысль о полной победе над врагом. Вынудить расслабиться.

Или я себя просто накручиваю?

— Барин, — мягкий голос Деи прервал мои раздумья, — желаете отобедать?

— Да. Скажи Евдокии, пусть сварит макароны, — мне вдруг захотелось чего-то знакомого. — Но непременно аль денте. К ним пусть пожарит цыпленка и достанет соленья.

Горничная кивнула и бесшумно удалилась, чтобы вернуться спустя несколько минут.

— Евдокия не знает, что значит «аль денте», — сообщила она.

— Немного недоваренные, — пояснил я, продолжая рассеянно чесать сопящего мирно медвежонка за ухом.

Дея снова ушла. Я же встал, потянулся и принялся мерить гостиную шагами. Мне все сильнее казалось, что мы упустили из виду нечто важное. Нечаев, конечно, отправил своих людей прочесать окрестности, но мне это казалось недостаточным. Ощущение фантомной опасности отчего-то становилось тем сильнее, чем дольше я думал о происходящем.

— Уж не паранойя ли? — мой адресованный самому себе вопрос ожидаемо остался без ответа.

Чтобы отвлечься, я сходил в комнату и взял папку, которую в Москве дал мне Нечаев. Топтыжка моего возвращения не дождался и куда-то ушел, позволив мне сосредоточиться на чтении.

В документах была изложена история появления драгунов от первых моделей до современности. Прародителями гигантских боевых созданий послужили обычные доспехи, которые ковали из абсолюта. Такая броня не только отличалась прочностью, но и помогала своему владельцу в бою, усиливая его и обостряя рефлексы.

Доспехи передавались из поколение в поколения и ценились тем выше, чем больше прошлых обладателей погибли в них в бою. Считалось, что память прошлого владельца улучшает навыки нового. Автор документов даже прилагал несколько мифов о мистическом переселении душ погибших воинов в их доспехи. Впрочем, никаких доказательств у этой теории не имелось. Но, несмотря на это, старые образцы драгунов перековывали именно из доспехов, постепенно наращивая массу при помощи свежего абсолюта.

Раньше такие драгуны стоили целое состояние, и каждый являлся индивидуальным. О серийном производстве не шло и речи. Но сейчас конструкция изменилась, и старые модели потеряли свою актуальность. Они во многом уступали новым разработкам и постепенно выводились из эксплуатации. Неизменным во всех моделях оставалось лишь то, что доспехи приводились в движение за счет резонирования абсолюта, из которого они созданы, с сознанием управителя. Эта связь была тем прочнее, чем древнее драгун, и чем дольше он находится на службе у одного и того же рода. Возраст самого рода тоже имел значение, так как из поколения в поколение связь управителей с абсолютом только крепла.

Если верить написанному, то Чернобога вполне можно сдать в музей, так как он считался древностью даже среди старых драгунов. Но мне даже не пришло в голову рассмотреть подобную мысль всерьез. Каким бы ни был этот доспех, я обязан ему вторым шансом на жизнь. Хотя испытать новую модель, конечно, хотелось бы…

Нашел я записи и о получении вороненого металла. Как и говорил Нечаев, его закаляли в крови порченых. Бесчеловечные поступки обуславливались выживанием человечества. Но были и те, кто придавал жертвам и мифическое значение. В современности, к счастью, от столь варварских обычаев отошли. Но это не помогло порченым прижиться в обществе обычных людей. Бедолаги считались практически рабами и права имели схожие с дворовыми псами, разве что ошейники не носили.

Это мне не понравилось. Как ни искал, я так и не нашел ничего плохого и опасного в тех, кого называли порчеными. Красные глаза и возможность «слышать» абсолют, скорее всего, вызваны некими мутациями, которые сочли проклятьем. Вот так