Адаптация - Екатерина Насута

Глава 6. Короли и капуста

Игорь открыл дверь без стука и вежливо попросил Тода:

– Вы не могли бы убрать оружие.

Тод убрал. Тод мирный, но правила общественного приличия требуют стуком известить о своем намерении войти в помещение. Нарушение этих правил может трактоваться как проявление агрессии. Тод должен защищать Айне от любых проявлений агрессии.

– В другой раз вам следует постучать, – озвучила Айне выводы. – И я надеюсь, что вы пришли, чтобы проводить меня к Команданте.

– Еда, я принес еду, – Игорь продемонстрировал котелок. – Еда готова и надо ее съесть. Я поставлю, если вы не против.

Тод кивнул. После того разговора он стал очень молчаливым. И данное обстоятельство вызывало некоторое беспокойство у Айне. Изменение поведенческого стереотипа могло являться первым признаком программного сбоя.

Игорь поставил котелок на пол и, попятившись, радостно произнес:

– Приятного вам аппетита!

– Благодарю, – ответил Тод. – И часто у вас случается?

– Регулярно.

– Я про прорыв.

– Иногда, – поправился Игорь. – Но мы наладили систему быстрого реагирования и теперь справляемся с последствиями атак при минимальном уровне потерь.

Айне заглянула в котелок. Желтоватая масса выглядела еще менее аппетитно, чем соевая каша из запасов Тода. Игорь поспешно пояснил:

– Это комплекс из белков, жиров, углеводов. Пропорции их оптимальны. Витаминные и минеральные добавки также включены.

Могли бы придать этому комплексу визуально более приемлемый вид.

И когда Игорь ушел, Айне решительно отодвинула котелок.

– Если хочешь, сам это ешь, – сказала она. Тод покачал головой. Значит, смесь и ему не внушала доверия. И когда Тод достал саморазогревающиеся пакеты, Айне не стала возражать. Более того, композиция грибных ароматизаторов была составлена довольно удачна, и вкусовые ощущения можно было отнести к категории приятных.

Содержимое котелка Тод отправил в умывальник и долго, тщательно полоскал горячей водой.

– Тод, – Айне зачерпнула горячую кашу пальцами. – Ты сердишься на меня?

– Нет.

Ложь. Или Айне неверно интерпретировала поведение, что тоже плохо. Ну почему ей не позволяли разговаривать с людьми? Наблюдения оказались куда менее полезными, чем она предполагала.

– Просто сердишься?

– Нет.

– Тогда что?

– Ничего.

– Ничего – это отсутствие чего-либо в принципе. Данное выражение не имеет смысла в нынешнем контексте. Точнее, смысл мне не ясен.

Котелок Тод выставил за дверь.

– Послушай, маленькая… – свою порцию Тод проигнорировал. При его скорости обмена и совершенной работе подобное поведение было неблагоразумным. – Я не злюсь. И тебе не надо меня бояться. Договорились?

Айне никогда и не боялась его.

– Тебе я никогда не причиню вреда, – присев рядом, он провел пальцем по щеке и повторил, точно сам себя убеждая. – Тебе – никогда.

В этом Айне тоже не сомневалась.

– Ты – нагуаль. Дух-хранитель, идущий по пятам.

– Именно, – он достал коробку с бисером, открыл и принялся перебирать разноцветную крупу. У Тода большие пальцы, но данное обстоятельство не мешает ему работать.

Вот и сейчас, отобрав десяток ярко-синих бусин, он нанизал их на проволоку и свернул в петлю-змейку, обрисовывая контур будущего лепестка. Посмотрел. Свернул. Отложил.

– Ты опять что-то вспомнил?

Тод кивнул, убирая незаконченную работу в карман.

– Тод, я полагаю, что восстановление долговременной памяти будет идти и дальше вне зависимости от твоего желания. Мне жаль.

Эту фразу люди говорили друг другу в ряде случаев. Айне не была уверена, что данная ситуация является подходящей.

– Расскажи.

Она предполагала отказ, но Тод сказал:

– Знаете, маленькая леди, у меня такое ощущение, что здесь, – он дотронулся до головы, – полная каша. И говоря по правде, я вполне могу утратить былое душевное равновесие, каковым весьма гордился.

И снова в его речи чудится скрытый подтекст, понимать который у Айне получается с трудом. Ну почему Тод больше не изъясняется конкретно и однозначно?

– Я вспомнил, как встретил Еву. Девочку с голубыми волосами и яблоками, у которых мерзкий вкус.

Крыша ангара выгибалась куполом. Дуги внутренних ребер утыкались в позвоночник центрального тяжа. С него свисали витые шнуры с колпаками ламп. В свете их оцинкованные листы сияли ярко, нарядно, почти также ярко, как серебряное платье девушки.

Она стояла перед Тодом и внимательно его разглядывала.

Седой нависал над девушкой. Происходящее ему было не по вкусу.

– Давай знакомиться, меня зовут Ева, – девушка с голубыми волосами протянула узкую ладошку. – Ну же, не будь букой, поздоровайся.

– Добрый день, госпожа Ева, – Тод осторожно сжал ладошку и отпустил.

Хотелось свернуть ей шею. Стать сзади. Положить левую ладонь на затылок, а правой придержать подбородок. Потянуть, заставив откинуться. И резко повернуть.

Хрустнут шейные позвонки и острый отросток эпистрофея выскользнет из кольца атланта. Растянутся мышцы. Разорвется тонкая жила спинного мозга.

И тело осядет на пол.

– Видишь! – крикнула девушка. – Я их не боюсь.

– Зря, – ответил Седой, глядя с неодобрением. Нельзя было понять, кому это неодобрение адресовано. Но Седого Тод тоже убил бы, но иначе.

Оружия не надо. Пальцы в глаза вдавить, сквозь слизь глазных яблок, в мякоть мозга. Или горло вырвать, чтобы кровь хлестала. Или еще придумать что-нибудь, но обязательно грязное.

Такие люди не должны умирать спокойно.

– Как тебя зовут?

Девушка смотрела снизу вверх, и в ярко-голубых глазах ее виделось любопытство.

– Тод, госпожа.

– Тод… Тодди. Почти Тедди. Ты не против?

– Нет, госпожа.

– Ева, позвольте заметить, что ваше поведение по меньшей мере неблагоразумно, – заметил Седой, прикасаясь к локотку девушки. Она локоток отдернула и, развернувшись на пятке, шлепнула Седого веером.

– Скажи, Тодди-Тедди, если я попрошу тебя убить… вот его, – веер уперся в нос Седому. – Ты подчинишься?

С превеликой радостью.

– Надо же… – сказала Ева. – Слов нет, но какие эмоции… я не знала, что вы тоже на эмоции способны. Или он тебя крепко достал?

– Если ваш брат узнает, – повторил попытку Седой, но Ева снова отмахнулась:

– Не узнает. А если узнает, то я решу, что ты сказал. И обижусь. Ты же не хочешь, чтобы я на тебя обижалась?

Ева была тонкой. Пожалуй, не то, что шею – позвоночник легко сломать будет. Но тогда останется шанс на выживание. С головой надежнее. И пулю в висок, в качестве контрольного.

– Я знаю, что ты и меня хочешь убить, – сказала Ева и сняла наручники. Одно прикосновение, и лента мягкой змеей сползла на пол.

– Ева!

– Молчи, Янус, я знаю, что делаю. Ну же, Тодди-Тедди, у тебя появился шанс.

Бровки домиком, испытующий взгляд, закушенная губа. А мертвые любопытства не проявляют.

– Видишь. Все с ним нормально. А вы ломаете, там, где не надо. Не обижайся, Тод. Мне просто хотелось кое-что проверить.

Спрашивать о том,