Песнь Надежд - Михаил Злобин

в ушах. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Ещё одна вереница «Матрёшек». «Колесница» вышибает десяток солдат и перемешивает их тела в однородное месиво. «Зарево» опутывает обжигающими объятиями около тридцати молдегаров. Они разбегаются, но ослеплённые пламенем мешают друг другу. Новые плетения. Ещё. Ещё… Ещё! ЕЩЁ!!! Каждый мой жест — приговор. Каждое движение — смерть.

Неожиданная заминка заставляет взбудораженное сознание споткнуться. Кровь кипит, тело требует действия, но атаковать больше некого. Враги кончились. Все. Все до единого… Слышу позади шаги. Ко мне подходят Гимран и Тарин.

— Невероятно, мы всех перебили… — выдохнул мой помощник.

Я не отвечаю. Мозг всё ещё сосредоточен и внимательно сканирует обстановку. Сейчас здесь тихо, но какой-то шум на задворках разума не даёт мне успокоиться. Делаю знак остальным следовать за мной, и спешно карабкаюсь на скат крыши. Звуки становятся отчётливей. Осторожно выглядываю, а там… Сотни и сотни молдегаров. Точно такое же море, которое мы сейчас с Безликими уничтожили, движется по параллельной улице, занимая её от стены и до стены.

Фигуры в капюшонах обступают меня, и мы вместе смотрим на колыхающееся внизу многоногое чудище, покрытое наростами щитов. Уверен, точно такие же толпы движутся и по остальным городским дорогам.

— Их слишком много, — хрипло выдохнул я. — Пытаться остановить их — это всё равно что растопыренной пятернёй затыкать песчаный водопад.

— Но мы обязаны! — стиснул зубы Гимран. — Никто из этих подонков не должен уйти после… после всего что сделали на наших землях! Они ведь вырезали практически треть населения Клесдена! Неужели мы позволим им сбежать⁈

— И что же ты предлагаешь? — повернулся я к собеседнику.

— Уничтожьте их так же, как разбили алавийцев под стенами Арнфальда! — колыхнулась чёрная вуаль на лице моего помощника.

— Ты не понимаешь, о чём просишь, Гимран, — медленно покачал я головой. — Не имеешь понятия, о цене, которая будет уплачена. Так что забудь.

— Но… но как же? — в отчаянии сжал кулаки озарённый. — Мы не можем отпустить их вот так! Там, на севере, еще множество городов и деревень! Все они будут уничтожены этой чёрной саранчой!

— Мы постараемся этого не допустить.

— И как?

— Отправимся за ними. Не дадим им ни единого спокойного денька. Сядем на хвост, подобно волкам, идущим по следам раненного лося. Будем гнать, не позволяя останавливаться для грабежей и пополнения запасов. Мы нанесём сотню ударов им в спину. Тысячу, десять тысяч, если понадобится! Рано или поздно, но добыча обессилит.

— Выдержим ли мы сами такой темп? — хмуро подал голос из-за спины Тарин.

— А вот это, мои братья, зависит уже только от вас, — глухо отозвался я. — Собирайте всех, седлайте лошадей. Постарайтесь собрать столько провизии, чтоб хотя бы первые пять дней у нас не было нужды в поиске пропитания. Впереди нас ждёт суровое испытание воли и плоти.

Глава 20

Погоня за остатками алавийского войска слилась для меня в бесконечную череду короткого беспокойного сна и утомительно-однообразного бодрствования. Молдегаров было всё ещё слишком много. Тысяч, наверное, девять. То есть за время провальной кампании захватчики лишились только половины своих сил. Но в ту половину попала и троица кардиналов. Значит, шансы их всех перебить не такие уж и зыбкие. Нельзя опускать руки и поворачивать назад.

Мы гнали коней, настигая арьергард армии Капитулата по десятку раз на дню. Полсотни одинаковых схваток, идущих по сценарию, спаялись в одно воспалённое пульсирующее воспоминание. Мы сокращаем расстояние на дистанцию магической атаки. От походных порядков алавийских псов отделяется отряд. Они задерживают нас на какое-то время. Затем снова погоня. Настигаем молдегаров. Опять короткая схватка с кучкой солдат, прикрывающих спины товарищей. И вновь преследование.

Казалось бы, в чём сложность истреблять обычную пехоту, которую не защищают озарённые? С виду это очень даже просто. Однако наши силы тоже имеют предел. «Энергетик» уже не бодрит, а всё больше изматывает истерзанную нервную систему. Лошади с каждым рассветом изнемогают быстрее. Всё чаще мы вынуждены переходить с рыси на шаг. Всё дольше задерживаться у водоёмов. Поразительно, но кажется, что наши скакуны проигрывают пехоте альвэ в соревновании на выносливость. Выведенные в тренировочных лагерях солдаты, созданные из наилучшего генного материала, прошедшие отбраковку длиной в десятки поколений — они без устали покрывали версту за верстой, увеличивая отрыв. Казалось, многодневный форсированный марш нисколько не истощает их. Всё же темноликие за тысячелетия создали себе прекрасных рабов, готовых умирать по одному слову.

Пожалуй, в этом и крылась основная опасность народа альвэ. Благодаря долголетию, несравнимому с человеческим, они играли с разумами людей, будто с детскими. Таких опасных тварей нельзя подпускать к себе близко, как это делал Леоран гран Блейсин. Потому что яд алавийского коварства хуже чумы.

К концу четвёртого дня нам пришлось оставить троих братьев. Диссонатия и усталость свалила их с ног. К пятому утру — ещё двое не смогли подняться в погоню. А к шестому закату уже четверо не сумели заставить себя забраться в сёдла. И дальнейший путь мы продолжали отрядом всего лишь в двенадцать всадников. Исла озвучила идею забрать скакунов у выбывших товарищей, дабы у нас появилась возможность пересаживаться с утомившихся под весом ездока лошадей на чуть более свежих кобыл. Но я предложение отверг. Оставлять прибитых диссонатией магистров без средства передвижения было очень рискованно.

Так прошел ещё один день. Потом наступили сумерки. Нас ждал быстрый ужин, состоящий из пересушенного мяса, всякого подножного корма и крупяной смеси. Затем прерывистый сон. Рассвет. Скудный завтрак. И вновь изнурительная тряска в сёдлах.

Что примечательно, алавийцы даже не пытались развернуться и дать нам бой. Невзирая на всё своё численное преимущество, они боялись. Пределы наших возможностей оставались для них неизведанными. Но они знали наверняка — мы, люди, уничтожившие троих кардиналов Капитулата. Впрочем, увидь темноликие наше нынешнее состояние, то могли бы решиться схлестнуться с нами в прямом столкновении. Однако у страха глаза велики, и этого пока не случалось.

По крайней мере, так было до восьмого дня. Подойдя практически вплотную к стратегически важным сельскохозяйственным угодьям, молдегары вдруг остановились. А мы вышли на пригорок, с которого открывался отличный панорамный вид на их боевые порядки. Неужели, им надоело играть со смертью в догонялки?

— Что они делают? — озадачился Гимран, глядя на суету в далёком стане алавийцев.

— Готовятся к бою, разве неясно? — фыркнула Исла, ставшая в последние дни чрезмерно раздражительной.

—