Спасти СССР. Реализация - Валерий Петрович Большаков

десятки и сотни, антисоветчиков и антикоммунистов, я только самых отъявленных называю! Людвик Висьневский и Стефан Вышинский — это клерикалы, они опаснее речевиков-трибунов. И их за решетку… Буквально со вчерашнего дня все забастовки гасятся, а демонстрации разгоняются. Цитирую: «Задействованы все механизмы самозащиты социалистического общества». Кстати, наш Щелоков очень заинтересовался работой ЗОМО, хочет создать нечто подобное в советской милиции… — Он улыбнулся: — Во избежание.

— Не помешает, — серьезно сказал Андропов.

— Согласен, — торопливо кивнул Питовранов. Помолчав, будто собираясь с мыслями, он продолжил: — На Западе запускают пропагандистскую кампанию о массовых репрессиях в Польше, о подавлении политического плюрализма и нарушении прав человека… В общем, известная музычка. Я кое-что пролистал… Чаще всего в тамошней прессе склоняют самого Мирослава Милевского и нескольких верных его соратников — Тадеуша Грабского, Богуслава Стахуру, Тадеуша Тучапского… м-м… и Стефана Олыновского. Выходит, это самые твердые представители «партийного бетона», с ними можно иметь дело.

— Да уж, — хмыкнул Андропов, — Запад выдал им блестящие характеристики! — Он помрачнел, и сказал отрывисто: — Могу добавить последние известия от ПГУ: цэрэушники с подачи Бжезинского задействовали план по скоординированным акциям терроргрупп против советских гарнизонов. Цель ясна — вызвать жесткую реакцию наших сил в Польше и, таким образом, раздуть национализм, раскачать ситуацию… Уже — уже! За каких-то два дня! — погибло несколько десятков советских граждан, преимущественно офицеров, прапорщиков, их жён и детей. ЗОМО и польская Служба Безопасности развернули ответные действия, кое-где идут локальные бои с блокированными боевиками… — Он сжал губы, то и дело кривя их. Выдохнул, и глухо заговорил: — Вот что… Десятого января в Берлине откроется Чрезвычайное партсовещание стран соцсодружества. Там обсудят, как бы узаконив последние решения ПОРП, и… ну, скажем так, сверят часы относительно темпов и направления экономических реформ всего СЭВ. Я знаю, что вы постоянно держите руку на пульсе…

Юрий Владимирович насупился. «Высочайший» запрет на слежку за «братскими партиями» постоянно мешал КГБ, лишая разведку ценнейшей информации. Возможно, именно поэтому он и снял эти бестолковые ограничения для «Фирмы» Питовранова.

Е Пэ понятливо кивнул, даже не намечая улыбки.

— Партсовещание не зря собирают именно в Берлине — в инициативном предложении Хонеккера Леониду Ильичу о разработке «коллективных мер для оказания практической помощи польским товарищам» действительно много смысла и конкретики. Достаточно сказать, что немцы уже подключились к работе с «бетоном»… По мне, так еще интереснее инициативы Венгрии и ЧССР, но они целиком в плане вывода польской экономики из обозначившегося кризиса, причем в рамках мер по общему совершенствованию и защите СЭВ. Там и открытие в Польше филиалов «Теслы», «Шкоды», «Чепеля»… и кредитование через Международный инвестиционный банк. Полагаю, работа чехов и венгров с Грабским может стать их основным направлением… — Поправив очки, он развел руками. — Ну-у… Румынии и Болгарии мы тоже предложили включиться, но товарищ Чаушеску против, считая, что Бухарест и без того успешно проводит экономическую политику сообразно собственным интересам, и не видит особого смысла в усилении веса механизмов СЭВ. С этим надо что-то делать, как-то привести «мамалыжников» в чувство, но… Не сейчас.А вот София, напротив, соглашается! Ну, это как раз понятно. Товарищ Живков, во-первых, пользуется существенной безвозмездной помощью по энергоносителям, в том числе, увлеченно играет в их реэкспорт. Во-вторых, сам не дурак брать кредиты на Западе — и внимательно присматривается к изменениям курса СССР в этой области. Наконец, Болгария — транзитная страна, и развитие или, наоборот, сужение сотрудничества со странами «свободного рынка» ее интересы непосредственно задевает. Зато инициативный интерес к возможным изменениям программ СЭВ проявила Югославия…

— Даже так? — брови Андропова удивленно приподнялись.

— Именно так! — уверенно кивнул Питовранов. — Официально об этом — молчок, но где-то с начала декабря фиксируются четкие сигналы Белграда.

— Понятно… — затянул председатель КГБ, и мягко шлепнул ладонями по столу. — Хоть что-то в голове прояснилось.

Щелкнула дверь, и в кабинет боязливо просунулся дежурный офицер, качнув парой бокалов.

— Юрий Владимирович! — сказал он громким шепотом. — Евгений Петрович! Может… шампанского?

— Что, уже? — изумился Андропов.

— Куранты бьют!

— Наливай!

Золотистое «Советское шампанское», выдержанное в холодильнике, наполнило бокалы, а долгий гул колоколов, плывущий со Спасской башни, загулял по приемной — громкость маленького черно-белого телевизора выкрутили на полную.

— … Десять, одиннадцать… — молодой капитан госбезопасности в голос считал удары главных часов Страны Советов. — Двенадцать! Ур-ра!

— Товарищи офицеры! Поздравляю вас с Новым годом!

Бокалы сошлись над телефонами и селекторами, певуче вызванивая, словно подхватывая тающий набат.

Среда, 3 января. День

Польша, Скарбимеж

Сашка Ломов припрятал лыжи, и залёг. Винтовку, аккуратно обмотанную лентами из белого сатина (не пожалели простынь, располосовали), он подтянул поближе, и глянул в прицел.

Низенькая усадебка словно прыгнула навстречу. Крепкая каменная ограда скрывала приземистый домишко, да сараи с амбарами. Только и видно было, что крыши, горбящиеся под нависшей хмарью. И тишина…

Ломов осторожно поерзал — нет, всё нормально, удобно и тепло. В этом комбезе хоть в снегу ночуй. Да и какие в Польше морозы? Не зима, а сплошное недоразумение. Серость и сырость.

Да, именно так. Это было самое первое впечатление от «заграницы» — тускло тут и зябко…

…Усатый военком крякнул: «Ну, ребята, везет вам! Вы в команде 20-А!» А Санёк лишь глазами хлопал.

Повезли «везунчиков» в Воронеж. Там пять дней подряд куковали на пересыльном пункте, пока дождались «купца» — капитана свирепого виду. Тот отвез их куда-то под Москву, а еще суток через трое посадил на поезд. И только при виде польских погранцов до Ломова дошло, где ему выпало служить.

В ПНР тоже всё не сразу утряслось — ребят разобрали, кого куда. Вовчика в танковую часть определили, Марат к техникам на аэродром попал, а Санёк нашил себе васильковые погоны рядового ДШБ ГБ. Не баран начихал на скатерть!

Муштровали их зверски — и на кроссы каждый божий день гоняли, и стрелять учили, и убивать, чем придется — лопаткой, «розочкой», голыми руками, — и с самолета с парашютом сигать.

В самый первый раз Ломов орал дурным голосом, раскорячившись поперек двери, открытой в небо — капитан вышиб его, как пробку, и рядовой очухался лишь на земле, выплевывая подтаявший снег…

Правда, кормили в СГВ хорошо, да и рубли у поляков котировались — родители слали Сашке четвертные в конвертах с письмами, предварительно намазав зубной пастой, чтобы на свету не различить купюры. Иначе обязательно