Колыбель молчания - Алексей Кирсанов

Он сделал это. Архивировал Ад. Превратил последний крик Колыбели в цифровую пыль на задворках сервера. Сигнал, стоивший жизней, надежд и самой человечности его отправителей, был приговорен к забвению под грифом «Требует дополнительного анализа (низкий приоритет)».

Алый индикатор на его главном пульте погас. Тишина операторской, нарушаемая только гулом серверов, показалась вдруг громкой. Грегор откинулся в кресле, вытер ладонью лоб. Он чувствовал не облегчение, а пустоту. И стыд. Глубокий, холодный стыд, который он тут же загнал обратно, в самый темный угол сознания.

Он посмотрел на часы. До конца смены – двадцать минут. До автобуса на Землю – сорок. Он достал комлинк, открыл приложение с новостями. Заголовки: успехи новой марсианской гидропоники, скандал с контрактами на поясе астероидов, анонс новой развлекательной голо-передачи. Нормальный мир. Мир, где не было багрового света, синхронных зомби и неевклидовых существ.

Он отпил глоток холодного кофе. Скривился. Взял синтетический батончик, откусил. Жевал без вкуса. Его взгляд скользнул по экрану, где секунду назад был файл Колыбели. Теперь там была звездная карта. Зеленые огоньки стабильных станций. Никаких желтых вопросиков на экзо-4567B. Колыбель снова была просто точкой. Тихой. Стабильной. Перспективной.

«Помехи,» – повторил он про себя, уже почти веря в это. – «Обычные помехи на новой планете. Стресс колонистов. Ничего критичного.»

Он закрыл все вкладки, связанные с сигналом. Открыл отчет о работе смены. Начал вносить последние данные. Его движения были механическими. Точными. Рутинными. Ад был архивирован. Земля вращалась дальше. Готовилась к новой высадке в «рай». Цикл человеческого невежества и самоуспокоенности завершил очередной виток. Самый страшный сигнал был не из космоса. Он был здесь, в этом жесте архивации, в этом холодном кофе, в этой усталой мысли о своевременном автобусе. Сигнал о том, что Земля предпочла не знать. И это было самым чудовищным эхом Колыбели.

Эпилог: Вечный Цикл

Глава 46: Новая надежда?

Время на Земле текло иным темпом – не циклами пробуждения космического ужаса, а ритмом урбанистических мегаполисов, биржевых сводок и новостных циклов. Забыли. Не специально. Просто переключились. Сигнал со станции «Глубина»? Архивная запись под грифом «низкий приоритет». Помехи. Стресс колонистов. Технический сбой на устаревшей станции. История «Пилигрима» и колонии «Заря» тихо сошла с первых полос, сменившись более актуальными скандалами и триумфами. Мир, вечно голодный до новизны, переварил Колыбель как неудачный, но не катастрофичный эксперимент и двинулся дальше.

Тени Прошлого: В небоскребах «Астра Глобал» никто не говорил о провале. Говорили о «технических сложностях», о «временной потере связи», о «необходимости дополнительного изучения уникальных планетарных условий». Юристы корпорации поработали виртуозно: доклады Кассандры Блэйк о «райской» планете, ее восторженные описания рекордных урожаев и прилива сил – все это осталось в силе, размноженное в рекламных проспектах и презентациях для инвесторов. А тревожные обрывки с «Глубины»? Официально – «неподтвержденные данные, вероятно, артефакты оборудования». Неофициально – строжайшее табу на упоминание.

«Проект Феникс»: вместо траура – новая инициатива. Громкая, дорогая, амбициозная. «Проект Феникс: Возрождение Колыбели». Презентации пестрели графиками: «Учли опыт пионерной миссии!», «Кардинально улучшенная технология!», «Абсолютная безопасность!». Новый флагманский корабль – «Агапе» (Любовь), больше, мощнее, умнее «Пилигрима». Модули колонии следующего поколения – с усиленной изоляцией, автономными системами жизнеобеспечения, способные выдержать «любые известные планетарные аномалии». Рекламные ролики показывали счастливые семьи на фоне компьютерной графики «идеальной» Колыбели, обещая «Новое начало для Человечества».

Триллионы текли рекой. Правительственные гранты, частные инвестиции, взносы будущих колонистов, мечтающих о «рае». «Астра Глобал» не скрывала прибыльности: «Перспективная планета Колыбель – ключ к ресурсам нового сектора!» Скандал был похоронен под валом оптимизма и денег. Правда стала дорогостоящей помехой, которую аккуратно обошли.

«Агапе» сиял на орбитальной верфи. Не угловатый рабочий «Пилигрим», а плавный, почти органичный левиафан из полированной стали и композитных сплавов. Сенсорные массивы, как глаза насекомого. Мощные двигатели, обещающие быстрый и комфортный переход. Внутри – не просто модули, а эко-биомы с искусственными парками, бассейнами, системами рециркуляции воздуха последнего поколения. Плавучий рай. Или, как шептались скептики, самая дорогая лабораторная крыса в истории.

Зеркало Прошлого: Подбор персонала был тщательным. Идеологически выверенным. Никаких скептиков, никаких излишне любопытных ученых с тягой к мрачным гипотезам. Капитан – Марк Роудс, решительный, харизматичный, бывший военный, верящий в порядок и миссию «Астры» как в святую книгу. Главный врач – Доктор Элина Шоу, молодая, блестящая, с огнем в глазах и решимостью спасать жизни в новом мире. И лингвист. Молодой, талантливый ксенолингвист, Артур Финч. Его профиль – почти калька с Элиаса Вернера: острый ум, страсть к неизведанным языкам, вера в коммуникацию. И лицо… было что-то тревожно знакомое в чертах. Взгляде. Новые колонисты – семьи, ученые, инженеры – светились оптимизмом. Они показывали друг другу голо-фото детей, которые вырастут уже там, на зеленых лугах Колыбели. Они не читали архивных докладов с грифом «низкий приоритет». Они верили рекламе.

Шоу Надежды: Запуск «Агапе» стал медийным событием. Трансляции на всех каналах. Речи гендиректора «Астры», полные пафоса о «новой эре», «преодолении трудностей», «триумфе человеческого духа». Кадры счастливых лиц колонистов у иллюминаторов. Фейерверк на орбите (ирония которого была видна лишь призракам «Пилигрима»). Планета затаила дыхание, восхищаясь своим отражением в полированном борту корабля.

Последний Рубеж Забвения: где-то в глубинах архивов ЦДК, в цифровой могиле с грифом LOW PRIORITY / REQUIRES ADDITIONAL ANALYSIS, лежал файл. В нем – безумные спирали, обрывочный крик Элиаса, искаженные кадры ада. Никто не поднял его в этот день. Никто не сопоставил имя Артура Финча с именем Элиаса Вернера. Никто не услышал в речах гендиректора эхо последних слов Кассандры. Цикл забвения был завершен. Правда была надежно похоронена под слоем глянца и оптимизма.

Возможно, только Грегор Новак, смотревший трансляцию запуска у себя дома за чашкой вечернего кофе, почувствовал ледяной укол дежа вю. Он увидел решительного капитана Роудса – не Кассандру ли? Увидел доктора Шоу – не Джулиана ли Картера? Увидел лингвиста Финча… и на мгновение перед глазами встали спирали на пыльной стене и искаженное лицо Элиаса в предсмертном крике. Он резко переключил канал. На экране заиграла комедия. Он сделал глоток кофе. «Ерунда,» – пробормотал он, но в голосе не было прежней уверенности. Тень Колыбели, казалось, коснулась его дивана в уютной земной квартире. Он отогнал ее. Надо было завтра рано вставать.

«Агапе» плавно отошел от доков. Его двигатели зажглись голубым пламенем, тихим и мощным. Корабль, этот ковчег новой надежды, уставленный камерами и напичканный самой совершенной техникой, уносивший самые светлые мечты и самое страшное неведение, лег на курс. Курс к точке на карте под названием Колыбель. Экзо-4567B. «Перспективная планета». Новый дом.

Эпилог главы – не слова, а образ: огромный, сияющий корабль, уменьшающийся на фоне голубого шара Земли, устремленный к далекой звезде, за которой ждал тихий, прекрасный, абсолютно безмолвный мир. И цикл, холодный и безжалостный, начал свой новый виток. Надежда снова плыла навстречу сырью. Рай снова открывал свои объятия. И Колыбель, убаюканная глубоким сном, ждала.

Глава 47: Тихий мир

Существо ушло. Его чудовищное присутствие, искажавшее саму ткань реальности, растворилось в межзвездной пустоте, как дым в ветру. Над Колыбелью сомкнулась не тишина – абсолютное безмолвие. Воздух, еще недавно дрожащий от гула пси-поля и рева рождающегося левиафана, замер. Давление, давившее на сознание даже пустых скал, исчезло. Планета выдохнула. Не с облегчением. С истощением.

Центр катаклизма теперь был огромной, усталой чашей. Инкубатор исчез. На его месте лежало море стекла. Не вулканическое обсидиановое, а странное, переливчатое вещество, похожее на застывшие волны молочного и черного стекла, перемешанные с оплавленными, почерневшими скалами. Это не был хаос разрушения. Это был законченный узор, оставленный чужеродной энергией, застывший в вечности. Свет чужого солнца играл на его поверхности, создавая обманчиво