Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко

Я понимал: окно может закрыться в любой момент. Облака уже собирались над гребнем Эвереста — пока лёгкие, но настораживающие. Вечерами ветер свистел между камнями и шевелил флаги над базой.

Глава 19

Как я и предполагал, хорошая погода закончилась так же внезапно, как и началась. Стрелка барометра медленно, но уверенно ползла вниз, а на базовый лагерь и ледопад Кхумбу посыпались большие хлопья мокрого снега. Пока сильного ветра не было, зато значительно упала видимость, и белая пелена закрыла от нас выход к горе. Окно погоды закрылось перед самым штурмом.

— Что делать будем? — Вечером, перед запланированным выходом я собрал в своей палатке Фомина и обоих англичан чтобы посоветоваться. — Погода портиться.

— Может наладиться ещё? — Арсений зажал в обоих руках барометр, как будто теплом своих ладоней мог согреть прибор и заставить стрелку подняться вверх — Тут я смотрю всё непредсказуемо, сегодня снег и ветер, а завтра может и солнце выглянуть.

— А может и хуже стать — Не весело усмехнулся я — По такой погоде мы наверняка сможем до третьего лагеря подняться, а дальше, если на высоте шторм, нам придётся сидеть в палатках и ждать. Сколько ждать — неизвестно. А ты сам знаешь Сёма, что на такой высоте мы долго не высидим. Будем слабеть, потеряем силы, и даже если появится окно, наша физическая форма будет как у трёх летних пацанов. А ведь по нашему первоначальному плану придётся ещё ставить четвёртый, штурмовой лагерь, и как минимум ночь в нём провести, на высоте почти восемь тысяч метров. Там мы не поспать нормально ни сможем, ни поесть, и толком отдохнуть там не получится. Разве что согреться. Эта палатка там будет стоять только как укрытие от непогоды.

— Давайте здесь подождем — Предложил Норсон — распогодиться, и пойдём на штурм.

— С каждым днём мы теряем время — Вздохнув начал объяснять я — сезон муссонов начинается, в конце мая на горе будут постоянные шторма и снегопады, ждать — это большой риск.

— Вы же видели уже вершину, — неожиданно к разговору подключился Вилли — Можно сказать, что вы там были. Никто и никогда так высоко на Эверест не поднимался. Зачем испытывать судьбу снова?

— Мы не дошли до вершины почти тысячу метров — Я повернулся к секретарю резидента — А значит нас там не было!

— И что ты предлагаешь? — наш бесполезный спор прервал Фомин.

— Варианта собственно три, и поэтому я вас тут собрал — Начал я и постучал пальцами по столу, — раз уж мы решили рассуждать холодно, распишем подробно, как можно штурмовать в плохую погоду и какие у каждого варианта конкретные риски и тактические приёмы. Кстати их можно комбинировать.

Я достал свои записи, над которыми сидел несколько дней, буквально выдавливая из памяти всё то, что я знал про Эверест.

— Вариант первый — отмена штурма. — Я обвёл всех взглядом — Плюсы: сохраняем силы и людей; снижаем риск потерь от шторма; остаётся шанс пробовать позже, в осеннем сезоне. Однако возможно другого шанса у нас и не будет. Ждать ещё несколько месяцев, это значить тратить деньги и испытывать терпение непальских властей. Можем потерять шерпов, яков, да всё что угодно может случиться. Но если всё же решимся, то просто так тоже уходить нельзя. Нужно будет законсервировать лагеря, попытаться сохранить всё то, что мы уже подняли на гору, ещё раз разметить тропу. Нужно будет оставаться здесь, я имею ввиду предгорья, а не возвращаться в Катманду. Летом подняться мы не сможем, но нужно будет поддерживать акклиматизацию лёгкими выходами, чтобы сохранить форму.

— Хреновый вариант — Выдал Фомин — Мне он не нравиться.

— Мне тоже — Честно признался я — Но я не закончил. Второй вариант — идти вопреки погоде, штурм «в лоб». Очень рискованный вариант, я вам скажу. И тем не менее у него тоже есть свои плюсы и минусы. Плюсы: шанс застать краткое окно и попытаться прорваться сразу. Это собственно всё, теперь только минусы. Крайне высокие шансы на катастрофу — уставшие люди, ухудшение видимости, лавины, срыв с гребня, неспособность поставить штурмовой лагерь и закрепиться на высоте. Почти «путь в один конец». Если всё же решимся, то только с жесткими правилами на подъёме. Время отказа — пятнадцать часов ноль ноль минут! Без обсуждений! Не дошли даже десяти метров до вершины за этот время — идём вниз; при ухудшении видимости меньше десяти метров или ветре свыше сорока метров в секунду — аварийный спуск. Минимальный вес рюкзаков: только кислород, минимум еды, ледорубы и всё! Строгое использование кислорода: постоянная подача на всем подъёме выше восьми тысяч метров; экономия — только при острейшей необходимости. Как видите, почти не возможный вариант.

— Значит всё зря? — Норсон сидел насупившись, как будто у него отобрали любимую игрушку

— Нет, я предлагаю гибридный вариант — Я разложил на столе ещё один план подъёма, который закончил буквально только что — Подняться во второй лагерь и ждать там. Штурм налегке, как только погода хоть немного улучшиться. Мы минимизируем пребывание в «зоне смерти», остаёмся более мобильно готовыми к короткому окну, шерпы же пойдут по возможности вперед и поставят предварительные депо, закрепляют страховочные верёвки. Шерпы выносят до места расположения четвёртого лагеря штурмовые палатки, запасные баллоны и утеплённые мешки, и уходят. В третий лагерь поднимается скелетная команда — не более двух человек, которые поддерживают сигнализацию и связь с лагерем номер два, дают отчёты о погоде. Это можно организовать с помощью сигнальных ракет, ну или спустятся они, как только заметят улучшение. Эти команды придаться менять каждые два дня, долго никто там не протянет. Дальше. Штурм налегке: как только видимость и ветер хотя бы чуть улучшаются — выход из лагеря два ранним утром с минимальным грузом; маршрут по предварительно закреплённым верёвкам; с высоты семь тысяч метров лёгкий кислородный режим (плавная циркуляция), на восьми тысячах — постоянная подача кислорода, при этом нужно будет иметь «запас на снижение» минимум пятьдесят процентов от расхода на подъём. Те же жесткие правила на подъёме, что и при штурме «в лоб»! Ни каких компромиссов — если кто-либо из альпинистов, включая шерпов, ощущает ухудшение состояния здоровья, — разворот; если расход кислорода превышает расчёт на двадцать