Геном хищника. Книга шестая - Евгений Александрович Гарцевич

и на вид был сделан из местных современных сплавов, оперение тоже стальное — две тонкие пластинки. На одной из которых я обнаружил клеймо мастера, а на другой что-то типа скандинавской руны и ещё одно клеймо, похожее на верхнюю челюсть какого-то хищника: два клыка разнесённых по сторонам и шесть ровненьких помельче между ними. Клеймо мастера мне ничего не сказало, какая-то очередная кузня из района Рекадии, но на всякий случай рисунок я запомнил.

Следы вели через всё поселение и уходили в сторону от горы, на которой я проходил испытание. Интересно, но под защиту предков никто не отправился. Либо специально не хотели чужаков туда вести, либо понимали, что чужаки пришли не за этим. Бардак, конечно, в поселении был приличный, но ощущения, что нападавшие потом пошли грабить, не было. И при таком раскладе выходит, что целью были именно люди.

На выходе из деревни, за которым явно начиналась ещё одна потайная тропа, лежал второй отряд Птичьих. Тоже элита, но уже вперемешку с бойцами попроще. Через них чужаки прошли примерно с той же яростью, что и раньше. Единственное отличие — больше не было рваных ран от крюка. Может, всё-таки одного, но нападавшие потеряли. А, может, и двоих — я нашёл сломанное копьё, но наконечник так нигде и не попался.

Пройдя растянувшееся метров на пятьдесят побоище, я остановился, решая, что же делать дальше. Птичьи здесь не стояли намертво, а оттягивались по тропе, пытаясь наскоками замедлить нападавших. И судя по тому, что я пока не увидел трупов детей и женщин, спасти племя им всё-таки удалось. Если не спасти, то хотя бы дали им шанс. Следов на тропе было много, можно было даже не искать специальные метки, толпа здесь неслась не скрываясь.

Вопрос времени — четыре, пять, а то и все шесть дней прошли. И это с учётом местной жары, влияние которой на тела я мог и неправильно рассчитать. Может, там уже и в живых-то никого нет. С другой стороны, пока есть шанс и пока я не увижу тела, надо попытаться. И дело даже не в том, что я синдик племени. Чтобы это не значило.

Я свистнул шакрасику, постаравшись мысленно передать задачу держаться рядом, но не светиться, и побежал по тропе.

Три часа марафона. Короткие передышки и редкие остановки для изучения следов. Потом задержка возле трупа птицы. Именно птицы из тех, в кого верило племя. Либо случайно залетела, либо предок пришёл-таки на помощь. Но с тем же результатом. В груди три арбалетных болта, голова отрублена. И не только отрублена, из неё ещё и глаза вырезали. Потом распотрошили грудь, вынув оттуда несколько органов на трофеи. Причём операция по удалению была проведена с хирургической аккуратностью. Тут уже ни капли садизма или чрезмерной жестокости, видно, что работал профессионал с соответствующими инструментами.

Возможно, какие-то охотники, промышляющие не только геномами, но остальными органами. Патрик, помнится, мне не просто так хирургический набор предлагал купить, говорил, что дело выгодное.

Ещё два часа гонки. Ощущение затишья перед бурей усиливалось. Вокруг вообще ни одной живой души, даже падальщики на тело птицы не сбежались. Или сбежались, посмотрели, что может грозить и им, и свалили километров за сто. На фиг с горы, с пляжа, и из долины, куда меня привели следы.

На скорости я чуть не проскочил момент, когда следы разделились. Племя, всё ещё толпой, как бы легко они ни шли, продолжили движение прямо, а вправо отделилось маленькая группа, оставившая два нечётких следа, практически проложив две лыжни, которые то исчезали на плотной листве, то появлялись вновь на открытых участках земли. Волокуши из жердей, в количестве двух штук.

Я активировал «Маскировку» и уже медленно пошёл по следу. Перекинул винтовку из-за спины, засёк шакрасика, мелькнувшего в листве метрах в пятидесяти, и дал ему команду прикрывать. Все собственные чувства на пределе, только чуйка не включалась. Я даже потряс биомонитором, подумав, вдруг там батарейка просела или контакт какой-то отошёл. Но нет, если опасность и была, то геном предпочитал её не замечать.

И даже когда я увидел сквозь листву чей-то лагерь, она продолжала молчать. Я замер, пытаясь в принципе осознать, что я увидел. На небольшой опушке, помимо небольшой палатки, были Птичьи. Двое голых мужчин без масок. Показалось, что они парят над землёй. Только вверх ногами, зависнув в метре от земли. Потом уже я разглядел верёвки, на которых за ноги были подвешены бледные, обескровленные тела и что-то типа капельниц, присоединённых к запястьям и шеям.

Рядом с ними, тоже вверх ногами, висел кто-то из травоядных, подвязанный за скрученные верёвкой лапы. Потом верхушки палаток, зону с костром и какие-то странные приспособления, похожие на мой походный алхимический набор, только в удвоенном размере.

Людей на поляне не было. Возможно, в палатке, но чуйка продолжала молчать.

Я почувствовал движение слева, а потом услышал треск сломанной веточки. Обернулся туда, вскидывая винтовку, но заметил только промелькнувшую в кустах тень. Руку, наконец-то, кольнул биомонитор, но было уже поздно. Теперь движение ощутилось справа, я начал поворачиваться и уже не успел среагировать. Размытый маскировкой силуэт незнакомца стоял вплотную, но ещё ближе оказался стальной приклад арбалета, прилетевший мне в голову с такой силой и скоростью, что ни «Поглощение», ни регенерация даже пикнуть не успели.

А мир перед глазами погрузился в темноту.

Глава 20

Пробуждение было странным. И не стандартное сотрясение мозга, и не жуткое похмелье с тошнотой и прочими сопутствующими прелестями. Я просто включился, словно закончилось действие каких-то сдерживающих факторов. В памяти мелькнула вспышка, которую, как мне показалось, я увидел в момент удара. Думал, что искры из глаз полетели, но, возможно, приклад был усиленный со встроенным оглушающим геномом.

Включился и успел среагировать, чтобы не реагировать.

Не вздыхать, не открывать глаза, и не двигаться, хотя в моём положении это было сложно. Меня пошатывало, но не от удара, а потому что я висел вниз головой. Похоже, как те самые бедолаги из Птичьего племени, но кровь из меня вроде не текла.

До меня донеслись обрывки тихих голосов, звяканье посуды и треск костра, а затем и прилетел, чуть ли не набившись в нос, запах жареного мяса. Говорили по-английски, но с таким жутким акцентом, что я толком ничего не разобрал. Что-то про племя Птичьих и про завтрашние планы.

Вслушиваться не стал, переключившись на внутренние ощущения. Голова болит, но череп явно даже не треснул. Ноги затекли и