Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

Наконец кости обварились; мясо отстало от костей, превратилось в маленькие серые комочки.

Тогда в наваристый бульон я сыпанула всю разбухшую крупу и долго-долго мешала, пока варево снова не закипело и не забулькало, жирно чавкая.

Всплыли оранжевые кусочки моркови.

Все варево закипело, запузырилось.

Я залила кашу свежей водой, подсолила и закрыла крышкой. Пусть томится.

Пока варится крупа, я должна была приготовить тесто на хлеб.

Опара подошла в тепле, я ее подбила и влила молоко. Все равно оно немного скисло, в тесто будет в самый раз.

Вбила пару яиц.

Всыпала побольше просеянной, дышащей муки.

Налила в тесто чуток янтарно-желтого пахучего масла.

И принялась перемешивать тесто до однородной массы.

— Не слишком ли ты стараешься для этих головорезов, — пробурчала недовольная Марта, глядя, как я вымешиваю податливое, вкусно пахнущее тесто.

— В самый раз, — отрезала я, перемешивая на столе ноздреватую тяжелую массу. — Мы-то тоже станем есть.

— Вместе с преступниками! — горько вздохнула Марта.

— Главное, чтоб сидеть за них не пришлось! — усмехнулась я.

Тесто я месила и месила, пока оно не стало эластичным, тягучим и мягким.

— Славное! — одобрила Марта. — Так и манит руку, чтоб к нему прикоснуться! А ну-ка, дай мне!

Я не спорила.

Мне еще нужно было сварить мясную кашу.

И я всецело ею занялась.

Я мешала и мешала горячее густеющее варево, которое вкусно пахло мясом.

Когда оно загустело так, что ложка стала с трудом проворачиваться, я влила в кашу огненно-золотистую шкворчащую зажарку.

Перемешала в последний раз и накрыла котел крышкой.

Марта тем временем ловко формировала из теста колобки.

Она их катала, скучивала, и шлепала на деревянную лопату, покрытую лопухами.

Одно движение — и хлеба исчезали в раскаленной пасти печи.

А разгоряченная Марта с красным от печного жара лицом снова принималась вымешивать тесто.

— Пойду, посмотрю, скоро ли они закончат мыться, — весело сказала я, обтерев руки полотенцем. — Хлеб-то скоро испечется?

— Дай час, — проскрипела Марта. — Дай час!

Я вышла, довольная, из дома.

Звенело прекрасное лето.

Журчал ручей, перебирая камешки у берега.

Освободившийся Стир вместе с Лисьим Хвостом вбивали в землю колышки, чтоб поставить палатки.

Работники стирали одежду.

Охрана их сторожила.

Теплый вечер спускался на реку.

Я, довольная и уставшая, потянулась… и тут же на меня налетел, словно злой вихрь, человек.

Я и пискнут не успела, как он затащил меня за дом и прижал с силой к мазаной стене.

— Ну, здравствуй дорогая! — зашипел он.

Бывают такие моменты, когда жизнь проносится перед глазами.

А у меня пронеслось две!

Потому что передо мной, сжимая мое горло, стоял и брат Никаниэль, Максимилиан, и муж Веры, Стас.

Макс и Стас не были похожи лицами.

Ни капли.

Но иногда просто невозможно ошибиться.

Я смотрела с голубые глаза Макса, и видела отчаявшегося, перепуганного Стаса.

И он видел меня, Веру.

И никакие слова его не убедили бы в обратном.

— Как ты попал сюда?!

— Очень просто, — хохотнул он, крепче сжимая мне горло. — Вместе с продавцом, что привез тебе свой инструмент, мешки и лопаты! Кто смотрит на подмастерье, что грузит товар в тележку? Никто! А надо быть внимательным, ох, надо!

— Чего тебе надо, — прохрипела я, задыхаясь. Было страшно до ужаса, но я старалась держать себя в руках. И лихорадочно соображала, как же мне избавиться от обезумевшего от ужаса Стаса.

— О, дорогая, — расхохотался он нервно. — Будто ты не знаешь!

— Не знаю, — ответила я.

— Я домой хочу, — отчеканил Макс-Стас.

— А я здесь причем? — прохрипела я.

Потому что он сжимал мое горло все сильнее.

— Причем? А то ты не знаешь, — хохотнул он. — Когда я тебя прихлопнул, то очутился здесь. Вышел из квартиры, запер ее, и… все. Мне неделя понадобилась на то, чтобы привыкнуть к этой зловонной помойке! Неделя!

Он тряс меня так, будто я в чем-то виновата.

Будто я перенесла его в это мир. Или возмездие за мое убийство.

Да только он так и не почувствовал себя виноватым.

Виновата была я — в том, что помешала ему жить и наслаждаться.

— Мне здесь не нравится, — зло и капризно произнес Стас. — Совсем не нравится!

— Я не могу этого изменить, — хрипло ответила я.

— Да? Не можешь? А мне кажется, что это не так, — как одержимый, шептал он. — Тут я очутился по твоей вине. Может, тебя снова надо убить, чтоб снова попасть домой? Как думаешь?

Глава 39

Стир, как ураган, налетел на нас.

Ухватил Стаса-Максаза плечи и отшвырнул от меня.

Да так яростно, что несчастный с воплями упал в кусты.

И шляпа, которой он прикрывал лицо, с него слетела и потерялась.

Да и странный жилет из бараньей тертой старой шкуры с него тоже слетел.

— Крысеныш! — выдохнул Стир яростно. — Добрался-таки, заполз в наш дом!

— В ваш дом!

Макс вылез из кустов.

Его нервное, тонкое лицо презрительно кривилось.

Он оправил порванный ворот рубахи и яростно сплюнул на землю.

— Эту лачугу ты своим домом называешь? — презрительно хохотнул он.

Может, Макса уже и не было в этом теле, но мимика его сохранилась.

Какая-то жгучая смесь из издевки, презрения, желания уязвить, кольнуть больно в самое сердце.

И еще добрая толика зависти. Зависти к свободе Стира. Зависти к тому, что он нашел в себе смелость уйти в никуда, совершить поступок.

Макс к таким поступкам был не готов.

Ему было страшно до судорог уйти в никуда.

— Если это такая лачуга, то какого черта ты сюда приперся?! — ругнулся Стир.

Он был выше и мощнее крысеныша Макса.

Несмотря на то, что мать его практически морила голодом.

Макс же был младше, ниже ростом. Его привычка сутулиться и втягивать голову в плечи делала его действительно похожим на крысу.

— Мать довели! — выкрикнул Макс тонким голосом. — Она ночей не спит!

Несмотря на мастерское исполнение, в слова Макса я не поверила ни на миг.

Ему обычно и дела не было до того, как себя чувствуют окружающие, а тут такая забота!

— Матери до нас дела не было, — выдохнул Стир злобно. — Почему мы должны о ней