Американец. Цена Победы - Игорь Леонидович Гринчевский

[3] 26 января 1915 года османские войска начали атаки и попытки форсировать канал. Однако британским войскам удалось отбить все попытки турок. Германский военный советник полковник Фридрих Кресс фон Крессенштейн неоднократно побуждал турок к новым наступлениям, но в 1915 году успеха они так и не достигли.

[4] В реальной истории корпусу генерала Баратова было приказано наступать из Северной Персии на юг, чтобы поддержать группировку британских войск в Месопотамии. Но в альтернативной реальности корпусу Баратова просто нечего делать в Северной Персии, порядок там поддерживается добровольческой дружиной Андраника Озаняна и охранными структурами Холдинга «Норд».

[5] В реальной истории запрет на торговлю кокаином был принят только в 1916 году, последней из стран Антанты. Но и тогда — с оговорками. Например, аптекарям разрешалось «распродать запасы, созданные до объявления запрета», что только поощряло контрабанду. Да и употребляли его представители высших слоев общества и творческая интеллигенция почти открыто.

Глава 17

Тирана, Албания, 14 сентября 1915 года, четверг

— Дядя, я точно должен лично сопровождать этот груз? Нет, спрошу иначе, мы можем себе это позволить? Сам смотри — три недели до Мурманска, неделя-другая на месте да еще три недели обратно. Два месяца ты будешь без самого доверенного помощника, и всё это из-за груза на жалкие двести тысяч?

Если судить строго, говоривший вовсе не являлся Михаю Френкелю не только племянником, но и вообще близким родственником. Строго говоря, и на роль «доверенного» ему претендовать рано — появился он рядом только три года назад, даже албанского языка ещё толком не выучил. Так что общались они, чередуя идиш и русский. Эти языки Слава Воробьёв знал великолепно, всё-таки родился и вырос в Одессе. Поэтому и попал сюда. С одной стороны, как дальний родственник Френкеля, а с другой, как подручный Переса Рабиновича.

Что? Да, Слава, полное имя — Изяслав. По фамилии Воробьёв. Блондин, глаза серые, во внешности нет ничего еврейского, несмотря на то, что фамилия мамы в девичестве — Френкель. Правда, евреи национальность именно по матери считают, так что в разговоре его имя иногда сокращали иначе.

— Изя, не компостируй мне мозг! Ты же знаешь, как важен этот груз. Полтора жида говорил, что за это просил лично Воронцов.

— Он просил, чтобы с грузом были вы! — пожал плечами тот, ничуть не смущаясь, что противоречит предыдущему утверждению. Как тут шутили, «хитрый Изяслав, когда надо представлялся Изей, а когда надо — Славой!»

— Ты сам говоришь — два месяца в одну сторону! Времена лихие, руку надо держать на пульсе. Поэтому ехать придётся тебе.

Изя недовольно покрутил головой, затем высморкался, но возражать прекратил.

— Воронцов просил нас договориться с людьми этого Коровко за контрабанду. Упирая на то, что сюда пойдут военные грузы — оборудование для верфи, комплектующие и оружие для субмарин, торпедных катеров и прочих малых кораблей, так что досматривать нас не станут. Так вот, Изя, у них даже мысли не должно возникнуть, шо мы и так уже договорились, до их просьбы.

— И тем более, они не должны догадаться, что два мешка белого порошка мы тоже прикупили до их просьбы? — иронично спросил одесский родственник.

— А вот этого — не было! — строго ответил ему Михай. — Смотри, не ошибайся так больше! Мы занялись этим вопросом только после просьбы. И только потому, что им надо навести Коровко на мысль искать контакта с основным поставщиком. На этой теме большие деньги крутятся, он соблазнится. Но производят нужный ему товар сейчас только американцы, а немцы плотно сели на роль эксклюзивного перепродавца.

— Мы могли бы заработать! — серьёзно возразил Изя.

— Вообще — да. Но с Воронцова мы поимеем больше. Да и бодаться с ним я не хочу.

— Дядя, вы его боитесь? Вы, бывший капер[1]⁈ — удивлению младшего родственника не было пределов.

— Да, боюсь! — серьёзно ответил Михай. — Это сейчас Американец — солидный бизнесмен, учёный и меценат. Но Рабинович просто до дрожи опасается его рассердить. А это, знаешь ли, дорогого стоит! Чтобы так напугать Переса, надо не просто иметь связи и возможности, надо самому быть тем ещё отморозком. И знаешь, именно поэтому я совершенно не надеюсь на долгую работу с Коровко. Не тому человеку он дорогу перешёл, ой, не тому!

Он помолчал и тихо добавил:

— Поэтому очень тебя прошу, постарайся там от всей души. Это гешефтмахер[2] должен быть уверен, что сам, лично пришел к идее искать контакта с немцами.

Аэродром под Мариамполем[3], 3 (16) сентября 1915 года, четверг

«Как хорошо быть генералом!»[4] — именно так время от времени ехидно приговаривал Юрий Воронцов. И сейчас командир сводного истребительно-штурмового полка капитан Николай Константинович Артузов понимал его, как никогда раньше.

Вроде и понимал, что сегодня «большой вылет», да не один, сам собирался поучаствовать… Всех разогнал спать ещё с вечера, только командирам эскадрилий да своим заместителям разрешил на часок задержаться. А вот его самого дела никак не отпускали. Проверить наличие топлива, исправность заправщиков, укомплектованность аэродромного персонала, состояние зенитного прикрытия и наземного охранения, а то противник не брезговал и диверсантов засылать… Последние данные по целям, прогноз погоды, сводки в Штаб… Вот и лёг в третьем часу. А в пять часов уже на ногах, причём как водится у русских офицеров — «до синевы выбрит». Насчёт «слегка пьян» — никак невозможно, но боевой настрой приходится демонстрировать окружающим.

«Эх, тяжела ты, шапка Мономаха!»

Да ещё и напоминают постоянно: «Ты — командир полка! Ты воюешь не собой и не своим „жориком“, а подчиненными, в идеале — командирами эскадрилий, а остальными они уже сами командуют!»

Им бы самим посидеть на командном пункте, когда ребята жизнями рискуют! Ну да ничего, сегодня точно получится минимум пара вылетов!

Николай глянул на часы. Время! Он знал, что чуть дальше в тыл, невидимые отсюда, осветились две взлетно-посадочные полосы, не раскисающие даже в дождь, и начали выруливать на взлёт старенькие Б-1 и ИБ-1. Чуть погодя за ними же двинутся средние бомбардировщики «Добрыня Никитич», лишь недавно появившиеся на фронте. Скорость у них повыше, вот позже и вылетают, чтобы оказаться над целью одновременно.

Командование решило слегка приподнять престиж русского оружия и ударить от Мариамполя в направлении на Гумбинен. А затем, если получится, развить наступление до Истербурга. Оба последних города генерал Ренненкампф