Битва за Землю - Михаил Павлович Николаев

Робинзон, хорошо принайтованный к универсальной каталке, лежал на животе. Его спина и плечи, до волдырей обожженные солнечными лучами, блестели от заживляющей мази. В остальных местах посеревшая кожа оставалась сухой и шелушащейся. От сгиба локтя тянулась вверх трубка капельницы. Пациент уже пришел в сознание.

* * *

Ффух пришел в сознание, но некоторое время лежал неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего не болело, сухой кашель, бивший его последние несколько дней почти без перерывов, пропал. Спину и плечи приятно покалывало, но при этом они жутко чесались. Он лежал на чем-то мягком. Руки и ноги ощущались, но он почему-то не мог ими пошевелить, хотя пальцы двигались. Голова была легкой, как будто ее накачали воздухом. И запах. Какой-то непонятный специфический запах, ничего похожего на который он никогда не ощущал. А еще сильно хотелось есть.

Открыв глаза, Ффух почти сразу их снова зажмурил. Нет, свет был вовсе не яркий. Даже мягкий, по сравнению со жгучими лучами местного светила. Просто все вокруг было белым. Он лежал на чистой и мягкой белой подстилке, над головой был белый полог. Его рука была плотно прижата к расположенной под ним конструкции белыми лентами. Туго, но не пережимая кровеносных сосудов. Даже одежда, накинутая на плечи аборигена, который нашел его на острове, была белой.

– Очухался? – прозвучало в его голове. – Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Только спина чешется.

– Это скоро пройдет. Ты сильно обгорел под солнцем.

– Зачем меня привязали? Я не буду ни на кого нападать.

– Для твоей собственной безопасности. Чтобы ты не чесал спину и плечи. Там сейчас образуется тонкая кожица, которую нельзя трогать, пока она не загрубеет. Понимаешь?

– Понимаю. Чесать не буду, можете развязывать.

– Ишь ты какой быстрый. Полежи еще, уже немного осталось. Когда будем уезжать отсюда, я тебя развяжу и дам одежду. У нас тут не принято бегать с голой задницей. А пока можем поговорить, – Фролов присел на табуретку, поставив ее таким образом, чтобы находиться в поле зрения своего крестника.

– Что будет со мной дальше? – задал Ффух главный из множества интересовавших его вопросов.

– Примерно через час – это одна двадцать четвертая от оборота нашей планеты вокруг Солнца, мы полетим в другое место, где ты будешь жить первое время, пока не научишься нормально разговаривать – мы общаемся с помощью звуков, и не пройдешь необходимую адаптацию. А потом будешь работать и приносить пользу обществу. Подробности тебе пока не требуются, их сообщу позже. А теперь поясни, что означает «полуразумный Ффух двести пятьдесят шесть дробь шестнадцать»?

– Полуразумными нас называли хозяева. Ффух – мое постоянное имя, а номер был присвоен временно. Двести – обозначает двухсотый носитель первого ранга, пятьдесят шесть – номер размещенного на нем носителя второго ранга, а шестнадцать – номер боевого блюдца, на котором я должен десантироваться.

– Понятно. Больше номер тебе не нужен, а Ффух у нас будет звучать не слишком благозвучно. Я меняю твое постоянное имя на Робинзон. Сможешь его произнести?

– О-бинь-сон.

– Ро. Рыкающий звук. Попробуй еще раз.

– Рро-биньсон.

– Уже лучше. Ладно, потом потренируешься с логопедом. Это такой человек, который учит произносить звуки.

– Что такое человек?

– Это наше общее самоназвание. Всех жителей нашего Дома, который мы называем планетой Земля. В космосе очень много планет. У одних из них есть собственные имена, у других только номера.

– Что такое космос?

– Это пока слишком сложно для тебя, я не смогу объяснить. Потом узнаешь. Есть еще вопросы?

– Вы победили хозяев?

– Да. Тех, которые прилетели вместе с тобой. Большую часть. Сейчас добивают оставшихся – наша планета велика, пока успели перебить не всех, но скоро закончим.

– Почему тогда меня не убили.

– А зачем? Ты не представлял опасности и сам никого не убил.

– Я убивал существ, которые находились на острове.

– Это птицы. Двуногие с перьями. Они не разумные. Ты их убивал, чтобы уничтожить?

– Нет. Хозяева не ставили нам такой задачи. Я их убивал, чтобы съесть. На острове не было другой пищи.

– Это допустимо. Мы тоже едим некоторых птиц. Но других, которые более вкусные. Эти сильно воняют рыбой.

– Да, пахли они неприятно. Мне дадут поесть?

– Обязательно. Но немного. Сразу много тебе нельзя, ты долго голодал. Еще вопросы?

– Какое у тебя собственное имя?

– Если коротко, то Игорь. Но у нас с этим сложнее. Кроме имени еще существует отчество и фамилия. Эти понятия я сейчас не смогу объяснить. Позже вернемся к этому вопросу. Ну-ка попробуй произнести: «Игорь».

– И-горр.

– Мягче и короче. Игорь.

– Игорь.

– Смотри-ка, да у тебя талант, Робинзон.

– Игорь, я такой же как ты человек? – спросил Ффух очень интонированно. Чувствовалось, что ответ на этот вопрос для него чрезвычайно важен.

– Ты тоже человек, но не совсем такой же.

– И чем я отличаюсь?

– У тебя нет вот этого, – Фролов показал, приспустив штаны. – У вас у всех этого нет. Ваши хозяева вас изменили, чтобы вы не смогли иметь потомство. У землян есть два пола: мужчины и женщины. У мужчин имеется то, что есть у меня, а у женщин там все иначе устроено. Благодаря этому мы можем делать детей. Таких же людей, только маленьких. Потом они вырастают и приходят к нам на смену. А вас хозяева лишили и того и другого. Чтобы вы очистили для них планету и потом сами умерли. Превратили вас в одноразовый инструмент.

– Я тоже умру?

– Мы все умрем. Одни раньше, другие позже. Но это будет еще не скоро.

Тут им пришлось прерваться, так как пришла медсестра. Она отключила капельницу, освободила пациента от захватов, позволив ему сесть, после чего провела ряд медицинских и гигиенических процедур. Потом покормила его с ложки жидкой кашицей.

Ложку Ффух, который еще не успел привыкнуть к своему новому трудновыговариваемому имени, увидел впервые. И ему очень понравилось это весьма простое и эффективное приспособление. А потом узнал от Фролова, что человечество располагает и другими разнообразными столовыми приборами, каждый из которых имеет свое собственное предназначение.

После обеда Робинзона осмотрел врач и вынес вердикт, что пациент пошел на поправку и транспортировка на санитарном носителе ему ни в коей мере не повредит. Если, разумеется, он не будет вставать с каталки.

Через десять минут они стартовали и спустя еще полчаса приземлились у неприметного здания на северо-западе Москвы. Потом был скоростной спуск на лифте и переезд в метрокабине, перемещающейся в темном тоннеле по монорельсу. Все эти понятия были для Робинзона новыми, так как ни с чем подобным ему