Лекарь Империи - Сергей Витальевич Карелин

— Да уж, — она хихикнула. — О тебе сегодня вся больница говорит! Первый день в хирургии — и сразу такое! Шаповалов, говорят, до сих пор в себя прийти не может! Говорят, он даже в восторге от тебя, хоть и виду не подает! А это, знаешь ли, редкость! Он у нас обычно всех только критикует!

— Ну, не знаю, не знаю, — я пожал плечами. — По-моему, он просто решил меня немного повоспитывать, оставив на ночное дежурство.

— А может, он просто хочет, чтобы такой талантливый лекарь, как ты, был всегда под рукой? — Кристина кокетливо стрельнула в меня глазками. — Кстати, Илья… а у такого красавчика, умницы и, как выяснилось, героя… девушка-то есть? А то у нас тут на тебя уже очередь из желающих выстроилась!

Последний вопрос застал меня врасплох. Я даже немного растерялся. Приятно, конечно, такое внимание, но…

Я уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, как вдруг на стене над сестринским постом ярко вспыхнул световой сигнал артефакта экстренного вызова, подсветив номер палаты и койко-место. И это была палата…

— Гераськин! — вскрикнула Кристина, мгновенно забыв про все свои заигрывания. — Да что ж такое⁈ Его же завтра выписывать собирались!

* * *

В небольшом, прокуренном баре на окраине города, за столиком в самом темном углу, сидели двое. Один, Григорий Сычев, фельдшер скорой помощи, уже изрядно налакался и теперь что-то громко и неразборчиво бубнил, размахивая руками.

Второй, Федор Максимович Волков, Старший врач смены той же скорой, пил медленно, с достоинством, но глаза его тоже подозрительно блестели.

Он умел пить и огромный опыт в этом деле позволял ему сохранять относительную трезвость даже после нескольких изрядных порций местного пойла.

— … И вот этот… этот хмырь… Разумовский, чтоб его! — Сычев стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули стаканы. — Выскочка! Салага! А гонору-то, гонору! Учит меня, старого волка, как работать! Да я на этой скорой… я еще до того, как он пешком под стол ходил… Я… ик… жизни спасал! А он… он меня перед бароном опозорил! Денег лишил! А теперь еще и в хирургию эту свою проклятую умотал! Из-за него мне теперь с этой… с этой соплюхой Яковлевой кататься приходится! Она же ни черта не умеет! Только глазами хлопает да хихикает!

Волков молча кивнул, подливая себе еще немного в стакан.

— Да, Гриша, ты прав, — его голос был на удивление спокоен, но в нем слышались стальные нотки. — Этот Разумовский… он и мне подгадил своим уходом. Панкратов теперь всю плешь проел — где, мол, я ему замену найду такую же талантливую? А то, что этот талант мне всю дисциплину в смене развалил, никого не волнует! Из-за него теперь и ты страдаешь, и мне головная боль.

— Вот-вот! — Сычев снова стукнул кулаком по столу. — Страдаю! Из-за него я теперь вкалываю за двоих! А он там, в своей хирургии, небось, не делает ничего! Несправедливо это, Федор Максимыч! Ох, как несправедливо!

Так, слово за слово, жалоба за жалобой, они и пришли к единодушному выводу: адепт Разумовский, этот наглый выскочка, должен понести суровое, но справедливое наказание за все свои прегрешения.

Волков подозвал официанта и заказал еще по одной. А когда им принесли выпивку, он поднял свой стакан, посмотрел на Сычева каким-то очень недобрым взглядом и произнес:

— Ну, ничего, Григорий. Не переживай. Есть у меня один проверенный метод давления на таких вот слишком умных и прытких персонажей. Не мытьем, так катаньем. Скоро он свое получит. Ой, как получит! Так получит, что мало не покажется! Размажу его и ни один Киселев его не спасет!

Глава 15

Я и Кристина, не сговариваясь, бросились в палату. Сердце у меня неприятно екнуло. Кажется, мое врачебное чутье снова меня не подвело.

В палате Гераськин лежал на кровати, скорчившись, лицо его было землистого цвета, покрыто крупными каплями пота. Он тяжело, прерывисто дышал, издавая тихие стоны, и судорожно вцепился руками в простыню.

— Семен Петрович, что с вами? Где болит? — я склонился над ним, одновременно быстро оценивая его состояние. Кристина уже суетилась рядом, подключая монитор.

— Фырк, быстро внутрь! Докладывай! — мысленно скомандовал я своему невидимому помощнику.

Гераськин с трудом приоткрыл мутные глаза, пытаясь сфокусировать на мне взгляд.

— Гос… господин лекарь… — прохрипел он, и его губы скривились в гримасе боли. — Везде… Живот… горит… Плохо… очень…

Больше он ничего сказать не смог, только снова застонал, и его дыхание стало еще более частым и поверхностным. Было очевидно, что на мои вопрос у него не хватит сил ответить, да и времени на это у нас не было. Ситуация развивалась стремительно.

Пульс на лучевой артерии едва прощупывался, нитевидный, зашкаливал за сто двадцать ударов в минуту. Давление, как показал быстро подключенный Кристиной монитор, рухнуло до критических цифр. Кожа была холодной и липкой на ощупь. Шок во всей его неприглядной красе.

— Двуногий, там катастрофа! — раздался в голове панический вопль Фырка, который, видимо, уже успел провести свою экспресс-диагностику. — Шов на желудке, где его с кишкой сшивали, разошелся к чертовой матери! Дыра, как в моей норе! Оттуда все содержимое — и кровь, и желчь, и непереваренные остатки вчерашнего ужина — хлещет прямо в живот! Там уже целый тазик этой гадости набрался! Перитонит, мать его! И кровотечение неслабое!

Несостоятельность анастомоза. Как я и предполагал, читая его анализы. Только теперь это уже не подозрение, а самый настоящий форс-мажор, требующий немедленного вмешательства.

— Кристина, это несостоятельность гастроэнтероанастомоза с развитием перитонита и внутренним кровотечением! — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, хотя ситуация была критической. — Срочно второй широкий венозный доступ! Начинаем массивную инфузию кристаллоидов и коллоидов! Кислород через маску, максимальный поток! Готовь обезболивающие и антибиотики широкого спектра! И немедленно вызывай дежурного хирурга! Каждая минута на счету!

Кристина, хоть и была немного напугана, но действовала быстро и четко, как хорошо отлаженный механизм. Она тут же принялась выполнять мои указания, ее руки мелькали с поразительной скоростью.

Я и сам не стоял без дела.

Пока Кристина возилась с одной рукой пациента, я взял другую, пытаясь найти подходящую вену для второго катетера. Вены у Гераськина на фоне шока спрятались, стали тонкими и ломкими. Мои хирургические навыки тут пришлись как нельзя кстати, но даже с ними попасть