Эволюционер из трущоб. Том 12 - Антон Панарин

между прочим, был стерильным! Ведь мы находились в моём разуме, а не в настоящей пещере. — Вот угощение от Императора-батеньки. Пируйте. Глядишь, слово за слово, и сможешь сблизиться с нашей ледяной королевой.

— Я, пожалуй, лучше конины хряпну и на боковую, — продолжил строить из себя обиженку Огнёв, но, поймав на себе взгляд Снежаны, робко потупил взгляд.

— Герой-любовник, — покачал я головой и вернулся в реальность.

Устало я принял ванну, закутался в махровый халат и лёг на кровать. Сон атаковал меня, словно бешеный вервольф, и утащил в прекрасное забытьё. Казалось, я проспал целую вечность, но потом пришлось проснуться. Дверь в мою комнату пинком распахнул Пожарский и громогласно заявил:

— Проснись и пой! Сегодня день, когда ты сможешь заглянуть в глаза убийце своего отца. — На лице князя царила всё та же улыбка, больше похожая на животный оскал.

— Вообще-то он не убивал моего отца.

— Мне плевать, — отмахнулся Пожарский. — Собирайся. У тебя пять минут, а после поезд отбывает на станцию «Возмездие»!

— Что-то я не видел тут железнодорожных путей, — зевнул я, решив быть занудой до самого конца.

— Ой, отвали, умник. Чем быстрее мы со всем покончим, тем быстрее сможем сразиться.

— Ярополк Степанович, я же вам говорю…

— Слова ничего не значат. Важна лишь сила, и среди абсолютов я сильнейший. Так было и так будет впредь, — твёрдо заявил Пожарский и вышел из моей комнаты.

У меня же появилось ощущение, что этот безрассудный и слегка сумасшедший вояка, выкованный в горниле войны, боится. Боится за своё место под солнцем, а ещё — Императора. Это весьма странно. Всё окружение не столько уважает Ивана Васильевича, сколько боится его. Если абсолюты боятся, значит, на то есть веские причины, возможно, очень скоро я о них узнаю. Быстро одевшись, я вышел во двор, где меня уже ждал Пожарский и созданная им телепортационная арка.

Глава 19

Портал, открытый Пожарским, был создан с помощью артефакта. Забавно, что маг Огня не может сотворить пламенные врата или адскую арку для перехода. В Дреморе это было обычным делом. Здесь же — удел избранных! По крайней мере, тех, кому Император разрешит пользоваться порталами.

Когда я шагнул в сторону портала, Пожарский, по-братски обнял меня за плечо и заговорщицки усмехнулся:

— Ну, рассказывай, малец, почему ты не подох, когда столкнулся с мощью моего пламени? Обычно люди вспыхивают словно спички, когда приближаются ко мне. Даже магистры. А судя по твоей физиономии, ты даже не был впечатлён.

Я пожал плечами, стараясь ответить так, чтобы этот дурень не решил устроить прямо здесь матч-реванш:

— Просто повезло. Чудом спасся.

— Мне-то не заливай, скромник чёртов! Я собственными глазами видел, как ты отразил молотом мой пламенный клинок. Такого со мной ещё не бывало. Ха-ха! Проклятье, да даже Водопьянов не мог справиться с моим мечом. Подозрительно, что я раньше о тебе ничего не слышал.

Пожарский прищурился, сверля меня взглядом, словно пытаясь прочесть мои мысли. Всё, что оставалось мне, так это сохранять спокойствие.

— Конечно, вы не слышали обо мне. Я всю жизнь провёл на окраине Империи, стараясь не подохнуть от очередного расширения аномальной зоны.

Пожарский хлопнул меня по плечу так, что кости едва не переломал.

— Ха-ха! Теперь понятно, откуда у тебя такой боевой опыт. Ну ничего, вот расправимся с китайцами, и как следует отпразднуем победу! Император устроит бал, на котором мы и закончим наш с тобой бой. Кстати, во время сражения ты вытягивал из меня ману, или мне показалось?

Я уже было собрался ответить, но князь с силой втолкнул меня в портальное окно. Аристократ с повадками сельского пьянчуги. Просто восхитительно.

— Впрочем, не важно. Не будем заставлять Архарова ждать, — произнёс Пожарский и последовал за мной.

Темнота, оглушительный хлопок, и вот мы уже стоим перед массивной стальной дверью лифта. Приглушенный свет, слева от двери лифта расположился считыватель. Пожарский, недовольно ворча себе под нос, приложил ладонь к сканеру. Механизм ожил с тихим жужжанием, и в следующее мгновение из считывателя стремительно выскочила тонкая игла, пронзив ладонь князя насквозь. Устройство провело анализ крови и одновременно просканировало энергетическую структуру желающего войти.

Наконец, на панели загорелся зелёный свет, и двери лифта плавно разошлись в стороны. Пожарский раздражённо вошёл внутрь, не прекращая бурчать:

— Ненавижу эту тупую процедуру. Почему нельзя было просто сканировать сетчатку или отпечатки пальцев?

Я решил поддержать разговор, войдя следом.

— Вас могли бы убить, отрубить руку или голову. Затем приложили бы всё это к считывателю и спокойно вошли. А так, даже если вас убьют и заберут образец крови, ваша энергетическая сигнатура погаснет вместе с жизнью. Следовательно, проникнуть внутрь станет невозможно.

Пожарский резко повернулся ко мне, его взгляд стал жестким и насмешливым одновременно:

— Михаил Даниилович. Не мели чепухи. Я сильнейший в Империи. Все, кто пытались покончить со мной, давно превратились в пепел.

— Любая сила рано или поздно увядает, — философски ответил я, устав играть по его правилам.

Князь собирался что-то сказать, но лифт, слегка дёрнувшись, остановился. Двери с тихим звуком разъехались в стороны, открывая нам путь в темницу.

Перед нами предстала мрачная картина: приглушённый тусклый свет, отовсюду доносились крики и стоны заключённых, проходящих через невыносимые пытки. Казалось, что это место было филиалом ада. Пожарский жестом указал мне на приоткрытую дверь камеры, из которой выскользнул окровавленный карлик. Похоже, карлик был пыточных дел мастером.

— Заканчивай этот фарс и займёмся делом, — грубо сказал Пожарский и хотел подтолкнуть меня в спину, но я уклонился, пропустив его руку мимо.

Глубоко вдохнув, я шагнул в камеру. Первое, что я почувствовал, так это запах крови и тошнотворный аромат гниения.

На цепях, свисающих с потолка, висело нечто, едва похожее на человеческое тело. Без пальцев, правая кисть отсутствует полностью, со свисающими с груди лоскутами содранной кожи, обезображенный человек скорее напоминал жертву безумного мясника, нежели живое существо. Но самое ужасное было то, что он всё ещё дышал.

Пожарский небрежно кивнул в сторону пленника и ехидно произнёс:

— Вот и наш мятежник. Только поаккуратнее с ним, граф. Он настолько силён, что хотел собственноручно свернуть шею Императору.

В последней фразе было столько желчи, что мне стало тошно. А ещё в груди бешено забилось сердце. В куске мяса, висящем на цепях, я совершенно не узнавал своего отца. Точнее не так.