Тьма. Том 6 - Лео Сухов

— Да ладно… — выдохнул я.

В зале в этот момент стояла оглушительная тишина, даже музыка смолкла. Скорее всего, все замолчали, обратив внимание на громкий шум. Может, просто не поверили, что вышколенный разносчик из княжеского дворца мог столкнуться с гостем, даже если тот специально шёл наперерез.

А лишь потом заметили странное поведение слуги…

В общем, мой шёпот «под нос» в наступившей тишине прозвучал оглушительно. Ещё миг я смотрел на сжатый в чужих руках шарик, а затем поглядел на самого тёмного. И стоило нам встретиться взглядами, как его глаза начало затягивать сплошной Тьмой.

— С-с-нова ты! — прошипел он так обиженно, будто не в первый раз меня видел.

— Тёмный! — провозгласил я как можно громче, для самых недогадливых.

— Сдохни! — рявкнул тот, отпрыгивая от меня и вскидывая вверх руку с шаром.

Мне было одновременно страшно и любопытно. Страшно оттого, что вот-вот произойдёт и что со мной после этого будет.

А любопытно, потому что в инструкции не писали, как именно всё это происходит. Видимо, не нашлось за прошедшую тысячу лет выживших свидетелей.

В любом случае, времени у меня оставалось всего-ничего. Поэтому я просто заорал:

— В стороны! — и запустил поднос в лицо лже-разносчику.

Само собой, вреда ему поднос не причинил: тело тёмного сразу же окутала защита, полыхнувшая Тьмой. Но пару мгновений я себе выиграл, равно как и всем присутствующим. Тёмный, дёрнув от неожиданности головой, не успел разжать пальцы и выпустить шар.

Мир погрузился в кисель, как у меня это бывало в моменты опасности. Я видел, как ближайшие к нам гости, в основном двусердые, бросаются прочь. Как мужчины тащат за собой ничего не понимающих женщин.

Успел даже заметить того надоедливого чиновника. Он как раз догнал меня в тот несчастливый момент, когда тёмный всё-таки выпустил шар.

Весь полёт шара я наблюдал, уже рванув в сторону на пределе скорости. И этот шарик летел не в стоявших далеко от нас светлейшего князя, военных и стайку знатных девушек, среди которых была Авелина.

Шарик летел туда, где секунду назад был я. А теперь с открытым ртом замер несчастный чиновник.

В него-то шарик и угодил, молниеносно выпустив в стороны тонкие жгуты теньки. Обычные люди их не видели, но от этого жгуты не стали менее смертоносными. И назойливый чиновник, и двое ближайших разносчиков, и успевший подбежать охранник начали орать и, прямо на глазах, усыхать.

Из них как будто высасывало все соки.

И судя по тому, как рос в это время шар, именно так оно и было. Будущее гнездо требовало органики для роста и развития. Недаром там, где появлялись гнёзда, в округе не оставалось ничего живого.

Ну а тёмный, которого гнездо не тронуло, уже готовил плетение, криво ухмыляясь. Видимо, собирался кинуть в меня, да только не успел.

Устраивать бой среди полного зала высокоранговых двусердых — это плохая идея. Я ещё спешно выставлял щиты, как в моего противника влетели десятки самых разных плетений.

Все гости, кто был поопытнее, успели ударить. И этот удар не просто врезался в защиту тёмного, он сумел пробить её. А потом разнонаправленные стихии сошлись в одной точке, пусть даже она находилась внутри тёмного — и, почти ожидаемо, последовал взрыв.

Тёмного, видимо, распылило на фрагменты размером с песчинку.

А меня — всего лишь отбросило метров на пять, больно приложив о деревянный паркет. А затем, будто мне не хватало острых ощущений, и протащив по нему.

Как и ещё человек тридцать из тех, кто не успел отбежать подальше.

И это было хорошо. Вокруг формирующегося гнезда образовалась пустота. А оно продолжало стрелять в разные стороны теневыми жгутами, но пища больше ему не попадалась. У него даже рост замедлился, хоть и не остановился, к сожалению. Просто жгуты приходилось выпускать всё дальше. И всё чаще они сталкивались с плетениями щитов, выставленных двусердыми гостями.

Ну а я пользовался моментом, пытаясь прийти в себя и выбить из ушей вату. Взрыв был не слишком разрушительным, но громыхнуло так, что я в какой-то момент оглох. И теперь сквозь мою глухоту пробивалось немногое. Разве что крики, топот ног и хлопки выстрелов — это с галереи вели стрельбу несколько ратников.

Придя в себя, я понял, что затормозил об щиты двух двусердых, защищавших пару молодых девушек и, по всей видимости, их старшую родственницу. Надо отдать этим дворянам должное, они сразу же, как я остановился, прикрыли щитами и меня. В итоге, вылетевший в нашу сторону жгут бессильно сполз на пол, а затем с рассерженным шипением втянулся обратно.

Один из дворян протянул мне руку и помог подняться. Я не стал отказываться от помощи, а когда утвердился на ногах — благодарно кивнул. Взрыв мне почти не навредил: слегка кружилась голова, слышал плоховато, ну и кровь из носа шла. Однако всё это полная ерунда по сравнению с тем, чего я избежал.

Осмотревшись, удалось понять: в зале возникло несколько стихийных точек сопротивления. Самый мощный заслон располагался поблизости от выхода из зала, где стоял светлейший князь и военные. И щиты у них были такими, что могли, мне кажется, сброшенную бомбу обратно на бомбардировщик закинуть рикошетом.

За этим щитами находилась Авелина. И это очень успокаивало.

Вторым центром были те самые молодые дворяне, прикрывшие меня. Они вдвоём выставили отличную защиту, а вокруг неё сплотилось ещё с полтора десятка человек.

Основой для третьего центра сопротивления оказался патриарх Дашковых, не успевший уйти из зала, ну или успевший вернуться. Он, вместе с двумя внуками и пожилой дамой, по всей видимости, женой, держал какую-то мощную защиту, прикрывая отход обычных слуг во внутренние помещения.

Ещё четыре точки, где собрались готовые к бою дворяне, фактически замыкали кольцо вокруг гнезда, не давая тому добраться до выбегающих из зала гостей. А со стороны входа, проталкиваясь через толпу бегущих, шли сюда ратники из внешнего кольца охраны, в тяжёлой броне.

В общем, могло показаться, будто гнезду — конец. Но я в своё время интересовался вопросом. И знал, что формирующееся гнездо просто так не уничтожить. Сейчас оно было злым, голодным и готовым к битве. Это потом, когда отъестся и растолстеет — станет лёгкой добычей. А пока оно работало в режиме выживания и нажирания.

Что и доказывали попытки обстрела гнезда. И пули, и плетения натыкались на мощнейшую защиту. Что-то похожее я видел лишь однажды, в исполнении Иванова — когда пули застревали