Ювелиръ. 1808. Саламандра - Виктор Гросов

Тончайшая мембрана, вакуум… Малейшая разгерметизация — и весь эффект насмарку. Суть была в том, что от температуры и давления по разному реагировали «времена года». Вроде просто внешне, но сложно по исполнению. Нужны были долгие эксперименты.

Второй эскиз, «Малахитовая Шкатулка», на бумаге выглядел обманчиво просто: безупречный параллелепипед с иллюзией монолита, достигнутой техникой русской мозаики с подгонкой в сотую долю миллиметра. Ни замков, ни петель. Весь секрет был в разрезе. По углам я нарисовал четыре крошечных механизма, похожих на арфы: камертон и подпружиненный рычажок. Акустический замок, срабатывающий от резонанса на ноту «ля» первой октавы. Изящное решение. Никаких капризных датчиков — чистая физика и абсолютная, недостижимая для европейцев точность работы с камнем. Но хватит ли этого, чтобы ошеломить? Не покажется ли это просто хитроумным фокусом?

Третьим шел самый дерзкий замысел — «Солнечные Часы Победителя». Основание из черного, как ночь, обсидиана венчал мощный золотой орел, раскинувший крылья. В его голове — крошечная алмазная линза, а циферблат усыпан двенадцатью бриллиантами. Самое интересное скрывалось под циферблатом: пластина с тончайшей гравировкой названий великих побед — «Аустерлиц», «Маренго», «Йена». Сфокусированный линзой солнечный луч должен был в определенный час подсвечивать одно из названий. Тонкая, лесть гению полководца. Впрочем, был и огромный риск. На полях эскиза я нарисовал перечеркнутое облако. Эффект полностью зависел от ясного неба. Да и от местоположения многое зависело. Представить, что в пасмурный день в Эрфурте подарок просто не сработает, было немыслимо. Позор государственного масштаба.

Передо мной лежали три эскиза. Три разных заявления. «Сад» воплощал философию, власть над природой, однако технологический риск был огромен. «Шкатулка» была чистой магией, властью над иллюзией, но, возможно, недостаточно масштабной. «Часы» же олицетворяли науку, власть над светом и гениальную лесть, поставленную на кон капризной удачи.

Каждый из них был вызовом, каждый — гимном русскому превосходству. Но какой выбрать?

Глава 18

Июнь 1808 года.

Замок Маррак, Байонна, Франция.

В замке Маррак тягучий, сладковатый запах сотен оплывших свечей смешивался с острой ноткой дорогого сургуча и пылью географических карт. Тишину кабинета, укутанного в тяжелые бархатные драпировки, не нарушал ни один звук извне; лишь призрачный намек на аромат цветущих в садах магнолий напоминал, что за этими стенами еще существует мир, не до конца покорившийся воле одного человека.

Одним росчерком пера даровав испанский трон брату Жозефу, Наполеон Бонапарт пребывал в превосходном расположении духа. Целое королевство, столетиями кичившееся своей независимостью, покорно легло к его ногам. Заложив руки за спину, невысокая фигура в знаменитом сером сюртуке мерила шагами кабинет, и ее тень скользила по пергаменту карт, пересекая Пиренеи. Он диктовал своему секретарю, барону Фену, письмо.

В напряженной тишине кабинета застыли его ближайшие соратники. У окна, демонстративно отвернувшись от стола, возвышался маршал Иоахим Мюрат. Его роскошный, шитый золотом мундир слепил глаза. Тихое, назойливое постукивание пальцев в белой перчатке по эфесу сабли выдавало кипевшую в нем ярость. Утопив в крови мадридское восстание, он ждал в награду корону, а получил лишь Неаполь.

Рядом со столом, сжимая в руках бумаги с донесениями, замер министр иностранных дел Жан-Батист де Шампаньи — осторожный, исполнительный дипломат, чье бледное лицо было непроницаемо, как маска. Напротив, над исполинской картой Пиренейского полуострова, склонился начальник штаба, маршал Луи-Александр Бертье. Гений штабной работы, он уже мысленно двигал корпуса, и с его губ срывался едва слышный шепот, перебирающий названия испанских городов.

— … и дабы утешить его в сей потере, мы даруем ему трон Неаполитанского королевства. Подпись. Отправляйте, — закончил Наполеон, жестом отпуская секретаря.

Оторвавшись от письма, Наполеон бросил взгляд на фигуру зятя. Подошел, почти неслышно ступая по толстому ковру, и опустил руку ему на плечо, обтянутое золотым шитьем.

— Иоахим, ты усмирил Мадрид блестяще. Жестко, быстро — именно так, как было нужно, — голос императора сделался мягким, обволакивающим. — Однако Испании сейчас требуется законодатель, а не солдат. Ей нужен Жозеф. Зато Неаполь… — в его глазах блеснула усмешка, — кишит карбонариями, а армия их — сброд. Идеальная работа для лучшего кавалериста Европы. Ты вычистишь это гнездо.

Мюрат промолчал, правда напряжение в его плечах немного спало. Император умел заворачивать приказ в такую искусную лесть, что ее хотелось принять как награду.

Улыбка исчезла с лица императора так же быстро, как и появилась. Резко повернувшись к Шампаньи, он вновь стал собранным.

— Теперь к главному. Что Вена?

Шампаньи с сухим шелестом достал бумагу. Лишенный всякой эмоции голос, озвучивал факты.

— Сир, донесения от посла Андреосси крайне тревожны. Австрия, пользуясь нашей занятостью в Испании, проводит скрытую мобилизацию. Под видом создания ландвера они призвали сто восемьдесят тысяч человек сверх штатной численности. Эрцгерцог Карл спешно формирует новые корпуса по нашему образцу. Венская «Österreichischer Beobachter» полна ядовитых статей и призывов к реваншу. А граф Стадион при дворе не устает убеждать всех, что момент для удара идеален.

Слушая, Наполеон нервно щурился. Он пересек комнату и остановился у другой карты, охватывающей всю Европу.

— Все те же ошибки, — произнес он тихо, обращаясь скорее к Бертье, чем к остальным. Его палец ткнул в точку на Дунае. — Они стянут армию сюда, к Регенсбургу, чтобы угрожать Даву. Я же обойду их с юга, через Ландсхут. Отрежу от Вены и сброшу в реку. Это будет второй Ульм.

Он говорил о грядущей войне так, словно она уже свершилась и победа лежала у него в кармане. Однако тонкая морщинка, пролегшая между бровей, выдавала раздражение.

— Война на два фронта… это катастрофа. Я не могу себе позволить такой риск. Мне необходим противовес, нужна Россия, чтобы парализовать волю Вены.

Взгляд его метнулся по лицам соратников.

— Мне нужен Царь. Немедленно. Пусть из Петербурга донесется его рык. Коленкур докладывал о подготовке к нашей встрече в Эрфурте? Какие последние известия?

При упоминании Эрфурта лицо Шампаньи, заметно разгладилось. Сменив тревожные военные сводки на более приятную тему, он развернул на столе свежую, хрустящую карту Тюрингии. То, что он принялся излагать, было продуманным до мелочей сценарием грандиозного спектакля.

— Сир, всё готово, — в голосе министра зазвучала уверенность хорошо сделанной работы. — Эрфурт превратится в сцену для демонстрации вашего могущества. Приглашения разосланы всем монархам Рейнского союза. Короли Баварии, Вюртемберга, Саксонии и Вестфалии подтвердили свое присутствие. Они встретят императора Александра бок о бок с вами. Они станут вашей свитой.

В глазах Наполеона мелькнул блеск. Заставить императора всероссийского явиться на встречу на французскую, по сути, территорию, в окружении покорных немецких вассалов — о, эта мысль доставляла ему