Стражница Сумеречного перевала - Кира Стрельникова

другие желания тела тоже не беспокоили. А еще она смутно слышала, как ругается темный, не скрывая досады. Значит, что-то пошло не совсем так, как он хотел. Если бы могла, Ула бы довольно улыбнулась, но тело ей не подчинялось…

А еще темный все время к ней прикасался. К лицу, к рукам, шее – прикосновения были достаточно невинные, но и от них Улу передергивало от отвращения. К бормотанию одержимого она старалась не прислушиваться – почти всегда бессвязный набор слов. А когда ему все же пришлось выйти со странного пути, потому что, похоже, он не вел к Сумеречному перевалу – Ула не сомневалась, что темный направляется туда, – стражница стала свидетельницей одного весьма занятного разговора.

– Улгриф, что ты задумал? Куда на сей раз мы идем? – негромко спросил спутник темного.

Они расположились на поляне, одержимый уложил Улу под деревом, а сам занялся костром и едой, хотя ее не покидала уверенность, что делал он это по привычке, а не ради ужина. Стражница-то прекрасно знала, что в нормальной еде эта тварь не нуждалась…

– Мы же должны были устранить ее, – продолжил меж тем незнакомый мужчина, хмурясь и пристально глядя на одержимого – кажется, владельца тела звали Улгрифом. – Тихо и без шума.

От этих слов Улу одновременно прошиб холодный пот, а в душе поднялось глухое раздражение. Кто они такие? Почему хотели убить ее?! Как же хотелось задать эти вопросы! Но… Ула могла только слушать.

Одержимый, сумрачно покосившись на спутника, вдруг неуловимо быстрым движением выбросил руку вперед, схватив того за горло. Не ожидавший такого мужчина захрипел, судорожно вцепившись в запястье темного, его глаза широко распахнулись, и в них мелькнули искреннее недоумение и страх.

– Мы идем туда, куда надо, – отрывисто произнес бывший Улгриф, прищурившись, в его взгляде загорелся опасный огонек. – И да, устраним. Конечно же устраним, – голос стал вкрадчивым, – только с пользой. И ты мне мешать не будешь, Каррег, – тон снова приобрел властные нотки.

А потом одержимый наклонился к этому Каррегу и выдохнул ему в лицо какое-то темное облачко, тут же втянувшееся в тело мужчины. Тот дернулся, потом застыл, только в глазах все так же отражалось недоумение. Удовлетворенно вздохнув, бывший Улгриф пробормотал:

– Так-то лучше. – После чего развернулся и ушел, скрывшись среди деревьев.

Ула мысленно взвыла от отчаяния: можно было бы убежать… Но тут накатила очередная вспышка боли, такая сильная, что стражница не сдержала тихого стона, с ненавистью глядя на проступившие на коже багровые знаки, и в очередной раз потеряла сознание.

Следующие дни слились для Улы в череду полуснов-полуяви, наполненных болью, ненавистным шепотом и отчаянием вперемешку с упрямой надеждой. Ведь где-то там остался Эргед, и она упорно не желала верить в то, что с ним случилось что-то серьезное. Не могло такого быть, просто не могло. И духи наверняка уже всполошились, почуяли недоброе, сообщили кому-то из шаманов, может, даже самому Рароху. А уж он точно не оставит так дело, не бросит стражницу в беде. Ведь сам предупреждал о чем-то таком.

И погода была словно недовольна происходящим: небо затянули серые низкие тучи, сыпался затяжной нудный дождь. Правда, Ула каким-то непостижимым образом оставалась сухой, как и сам темный. Теперь они ехали в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом капель по листве, Каррега одержимый так и не освободил от своей власти, и он ехал на лошади, глядя прямо перед собой, похожий на деревянного болванчика. Как бы Ула хотела, чтобы это путешествие не заканчивалось! Ведь когда они приедут, снова начнется тот кошмар, который она пережила три года назад. Только любая дорога, к сожалению, имеет конечный пункт, и эта – не исключение.

До перевала они добрались где-то в середине дня – Ула окончательно потерялась во времени из-за царивших вокруг серых сумерек, из-за собственного беспамятства и плавающего сознания. Только когда одержимый остановился, она поняла, что прибыли, и с трудом приоткрыла глаза. Впереди клубился обманчиво спокойный сизый туман, по обе стороны возвышались отвесные скалы ущелья… Все как обычно. Кроме одного: темный шаман, занявший тело Улгрифа.

– Ну вот, на месте, – преувеличенно радостно сообщил он, нежно погладив лицо Улы, и бледные губы растянулись в предвкушающей жутковатой ухмылке. – Скоро, скоро все закончится, дорогая. В тебе теперь много силы, очень много. Вкус-сной, с-сла-адкой…

От тягучего низкого голоса Улу пробрала ледяная дрожь, в горле пересохло, но она ничего, ничего не могла поделать. Только лежать и смотреть, как одержимый с сосредоточенным видом, нахмурившись, чертит кинжалом прямо на траве линии и знаки, выворачивая комья земли. Раскладывает то, что они с Эргедом с таким трудом добыли, в нужные точки узора, при этом что-то монотонно бормочет, погрузившись в себя, и знаки на ее теле начинают пульсировать в такт, а боль вгрызаться в кости, путая сознание и разрывая мысли в клочья. И духи рода так и молчат, и дух-защитник… Гончий тоже не торопится появиться…

Ула едва слышно всхлипнула и прикрыла глаза, не желая смотреть, но откуда-то прекрасно знала, что будет дальше. Темный положит ее в центр рисунка, оживит его своей кровью, а потом… потом приступит к завершающему этапу ритуала. Доделает то, что не успел в прошлый раз, дорисует последние штрихи к узору на ее теле и напитает фигуру уже кровью стражницы. И ему станет доступна вся та сила, что крылась сейчас в Уле, что передал прежний страж, что подарили ей предки. И миру придет конец.

На несколько кошмарных минут Улу охватили полная апатия и безразличие, стало все равно, что дальше. Ну, погибнет мир, разорванный в клочья вырвавшимися на волю сумеречными духами. Ее-то уже не будет, чтобы ужаснуться этому. Так какая разница, умереть во время ритуала или от когтей и клыков потусторонних тварей… К счастью, долго это состояние не продлилось. Ровно до момента, как Ула ощутила, что темный прямо на ней разрезает одежду.

«Я стражница! Я не могу сдаться так! И не сдамся!» – вспыхнула в сознании упрямая мысль. Надо пробиться сквозь ватный туман, дотянуться до духов рода, до защитника. Бороться до последнего, даже если надежды никакой, и шансов тоже. Ула глубоко вздохнула, отстранившись от происходящего, стараясь не думать о том, чьи руки прикасаются сейчас к ней. Сосредоточилась и обратилась вглубь себя, настойчиво пытаясь дозваться, дотянуться, услышать. Ведь не могли же они уйти, так не бывает, только если человек умер, духи покидают его. А она жива, еще как жива, и не собирается погибать! Даже если одержимый думает иначе!

Где-то на границе сознания вспыхнула