Стражница Сумеречного перевала - Кира Стрельникова

после заката. На границе слуха долетел глухой рык вышедшего на охоту хищника. Эти звуки были привычны, и потому Ула не особо вслушивалась, просто дожидалась, когда вернется Эргед. Он уходил обычно на полтора-два часа, и стражница решила пройтись по окрестностям, посмотреть, какие травы можно здесь собрать. Темнота ей в этом совершенно не мешала.

Ула отошла от поляны, но так, чтобы вдали был заметен оранжевый огонек костра, и присела, сосредоточенно рассматривая подножия деревьев. В лесу было прохладнее, чем на поляне, и Ула то и дело непроизвольно ежилась – ночная свежесть легко пробиралась под одежду, щекоча невидимыми холодными пальцами. Наверное, поэтому ни она, ни дух-защитник не сразу поняли, что не так… А когда осознали, стало уже поздно.

Звуки разом стихли, будто вся лесная живность уснула или вымерла. Ула, в этот момент осторожно выкапывавшая лезвием кинжала один интересный корешок, лишь рассеянно отметила этот факт. «Что-то не то творится, стражница», – вдруг прошелестел голос волчицы, тут-то уже Ула встрепенулась, вскинула голову и огляделась. Однако вместе со звуками вдруг пропали и очертания деревьев, и оранжевый огонек костра за ними. На несколько страшных мгновений Стражница подумала, что ослепла, настолько плотной стала тьма. От вспышки страха перехватило дыхание, она судорожно сглотнула, замерев на месте. «Что происходит?! Ты что-нибудь чувствуешь?» – послала она мысль духу-защитнику, стараясь не поддаваться панике.

Томительные секунды дух ничего не отвечал, а потом прилетел короткий ответ: «Нет. Это какой-то странный туман, в нем глохнет и вязнет все…» И вдруг пришла боль. Она взорвалась в голове и теле яркой вспышкой, обожгла изнутри и заставила Улу болезненно вскрикнуть, вслепую махнув руками. Только сила не отозвалась, духи рода молчали, будто разом покинув ее. Это не укладывалось ни в какие рамки, только как следует обдумать ситуацию Ула не успела. Сознание схлопнулось до точки и покинуло ее, и стражница уже не видела, как невидимые до поры знаки на ее коже ярко вспыхнули багровым.

Эргед решил, что пары зайцев им с Улой хватит на ужин и завтрак, а уж как разберутся с огнецветом, можно и на куропаток поохотиться. Неслышно ступая, он шел, чутко принюхиваясь и всматриваясь вперед, и точно так же дух-ищейка искал добычу. Они словно слились сознаниями в одно целое, Эргеду нравились такие моменты, когда все чувства обострялись, как у настоящего зверя. Он крался между деревьями, стараясь уловить запах зайца, найти, где затаился на ночь ушастый обитатель леса, пока дух-ищейка не рыкнул коротко, встрепенувшись: «Чую человека. Обычного, не одержимого». Эргед остановился, брови его от удивления поползли вверх.

– Это кого же понесло в такой час и в такую даль? – пробормотал озадаченно. – Странно… Может, заблудился кто?

«Веди», – коротко приказал он духу и пошел вперед, куда тянуло чутье. Воин пытался высмотреть огонек костра среди деревьев, однако темнота оставалась такой же густой и плотной. «Ты уверен?» – на всякий случай уточнил, чуть замедлив шаг. «Да», – последовал ответ. Гончий прошел еще немного, когда из-за стволов внезапно выступила смутно видневшаяся в темноте фигура. Эргед замер, рука инстинктивно потянулась к мечу, но потом воин рассмотрел незнакомца, изумившись еще сильнее.

– Ольгер? – протянул он. – Ты-то что тут делаешь? Как вообще забрел в эти леса?

– Я… забрел, да, – не слишком уверенно пробормотал советник, шагнув навстречу. – Я ищу… стражницу ищу… А ее нет, вот и пошел искать, – продолжал бормотать Ольгер, приближаясь шаркающей походкой. – Мне сказали, она здесь… где-то…

– Э, приятель, да ты совсем плох, – озабоченно нахмурился Эргед, подставив советнику плечо. – Пойдем, стражница в самом деле здесь недалеко, это тебе правильно сказали… Кстати, кто? – Воин покосился на Ольгера, навалившегося на него всем телом и свесившего голову. – Эй, Ольгер, да что с тобой?

«С ним что-то не так… Не могу понять, что… – прошелестел в сознании голос духа-ищейки. – Сумеречными тварями от него не пахнет, но…» Что «но», Эргед не успел услышать. Ольгер вдруг дернулся, поднял голову и посмотрел на него.

– Ты… – прохрипел он со странными нотками.

Гончий остановился, настороженно покосившись на Ольгера.

– Это же я, Эргед, ты что, не помнишь меня?

Глаза советника вдруг ярко вспыхнули, и в них отразилась такая ненависть, что воин едва не отшатнулся, и его рука метнулась к кинжалу на поясе. Но не успела… Что-то острое вошло в бок, и между ребер вспыхнула боль. Эргед охнул, прошипел ругательство и отскочил от сошедшего с ума Ольгера, зажимая рану, однако силы стремительно покидали его вместе с кровью. Советник же и правда как обезумел, бросившись на воина и выкрикивая с яростью:

– Ты, это ты-ы-ы!.. Это ты убил ее, я знаю! Ты убийца! – Он продолжал размахивать острым кинжалом, и Эргеду с каждым разом все тяжелее было уворачиваться.

Сознание мутилось, перед глазами плыло, и в какой-то момент показалось, что вокруг стало так темно, что силуэт Ольгера исчез, слышался только его голос, но словно сквозь вату. Спотыкаясь и стиснув зубы, Эргед попытался обратиться к духу-ищейке, однако с тревогой обнаружил, что тот не отзывается. Духи рода тоже молчали, а вот это уже очень плохо. Происходит что-то нехорошее, опасное, а он ранен! И не может найти дорогу к лагерю, где осталась Ула.

От последней мысли аж кишки скрутило от беспокойства, и, пожалуй, впервые за долгое время Эргед едва не поддался панике. Хорошо, Ольгер куда-то пропал, его крики тоже стихли. А тьма не проходила, плотная, густая, она, казалось, забивалась в нос и легкие, даже дышать было трудно. Или это от потери крови? Раненый бок онемел, боль тяжело пульсировала, отдаваясь в висках, колени слабели с каждым шагом, пока наконец Эргед не упал, успев упереться ладонями в землю. Скрежетнув зубами, попытался подняться, однако руки подломились, и он рухнул лицом во влажный мох, с отчаянием думая, что все-таки потеряет сознание. И на этот раз помочь ему некому, потому что – гончий не сомневался – с Улой случилось что-то нехорошее.

Было очень плохо. Тело горело, будто по коже разливался жидкий огонь, сознание плавало в странном мутном полусне-полуяви. Все напоминало приступ, только вместо шепота демонов Ула слышала один голос. Незнакомый, но интонациями кого-то напоминавший.

– Ну вот, все отлично складывается. Открывай глаза, стражница, я знаю, ты пришла в себя. – Насмешливый и вкрадчивый одновременно, от него продирал мороз по коже и хотелось поежиться.

Прикусив губу так, что во рту чувствовался привкус крови, лишь бы сдержать стон, Ула разлепила тяжелые, словно придавленные гранитными плитами веки. Кости ломило, и пошевелиться она не могла, тело почти не ощущалось, хотя кожа