Слезы Эйдена. Часть 1 - Денис Владимиров

но мало кому понравится отражение моей горечи, особенно организаторам погребальных костров, — помолчал многозначительно, чтобы взвесили, а затем отчеканил с яростью и непреклонностью в голосе, как с Раоносом, — И именно я, и только я, буду полноправным владетелем земель Хаоса и Тьмы. Хочет этого кто-то или не хочет, пусть желание воспрепятствовать моей непреклонной воле и тяжелой поступи исходит даже от богов, но они станут моими по праву силы. А еще, я — аристо, если вы забыли, древний аристо, чья кровь пылает, а сгорая, ревет и обжигает, — продемонстрировал новый фокус, едва слышно проговорив фразу активации, — Вы забыли за тысячелетия безвременья, затем за столетия становления новой Империи, имея дело со слабыми и жалкими недостойными, что настоящие аристо поклоняются лишь Творцу, его мы чтим как Отца. И наши руки не дрожат на рукоятях мечей, видя любое зло, какие бы обличия оно не принимало. Нас ведет древний клич: «Аррас!», а не здравницы и пустое славословие во имя любых богов.

— К чему? К чему ты это все говоришь? — пророкотал Кронос, только глазами не хлопал.

— Экономлю время, так как устал слышать безумные словеса и пустые угрозы, видеть такие же ужимки, которые кроме ярости в моей душе, не рождают ничего. С ней можно идти в бой, но не решать проблемы, которые обычно возникают у вас.

— Ты всего лишь смертный и должен падать ниц перед нами! Радоваться, что мы обратили внимание на тебя! А ты… дерзишь! — влез возмущенный Белобородый.

— Я кровный враг небожителя, чтобы сравниться со мной в величии, ты должен стать минимум хотя бы врагом Бездны, впрочем… Впрочем, даже это мелко. Только кровник Творца может говорить, что встал со мной на одну ступень. Ниц… — если бы матерился, то по-русски подставил бы «ху» вместо «н», — Так может ты преклонишь колени? Жалкий! — какие-то они квелые сегодня, без огонька. Интересно, — И трясешься, едва заслышав хлопанье крыльев Вестников от Хранителей… Раонос тоже божок. И между тем в последнюю нашу встречу он проклял тот день, когда решил вдруг обратить на себя мой взор и присвоить мне звание. Клянусь кровью! Он настолько боится, что обезумел. Не знаю, чего добивалась млеть, когда металась по красной пустоши, уничтожая само пространство в лютой злобе, и со сладострастием рассказывая и рассказывая про какую-то толстозадую рыжую шлюху, которую он имел, имеет и будет иметь. Я до сих пор не понимаю, для чего он мне проговаривал, мол, у его жертвы в итоге поседели волосы даже на заднице, — Кронос обмер, я же будто не замечая, продолжал, — Мои уши слышали грязные истории, как он это проделывал и что еще с ней осуществит. Причем взялся описывать процессы очень подробно, вызывая у меня рвотный рефлекс. Уж, слишком забавы получались специфические. Слушать гнилые паскудные фантазии, как под его натиском цвет меди превращался в серебро — от Эйдена. И я прервал с мроком связь.

— Он так и сказал, что имел рыжую шлюху⁈ — Кронос бешено завращал глазищами, метал ими молниями, которые уносились куда-то за горизонт. Есть контакт.

— Да, какую-то толстозадую, — с безразличием в голосе дополнил описание я.

— Толстозадую⁈ Не может такого быть! Он не мог так сказать и… — с торопливостью в голосе вмешался Ситрус.

— Клянусь кровью! — пламя на ладони погасло, а я подозрительно присмотрелся к божкам, — Это какая-то ваша общая баба? Он и ее развратил?

— Нет! — рявкнул Кронос, а на горизонте два смерча слились в один, мощнейший, от которого ударили молнии в остальные.

— Никогда! Он тебе лгал! — вторил ему Ситрус.

— То-то я смотрю… — словно в озарении медленно проговорил.

— На что ты смотришь? На что⁈ — прорычал Верховный так, что завибрировало само пространство.

— На ваше перманентное безумие, и корни его теперь очевидны! Дурная божественная болезнь, которая передалась от Раоноса и не воздушно-капельным путем! Вероятно, ею наградил Кровавый девку, а она затем подарила ее и вам. Точно! Да, все так и есть! Ведь именно насилие над архиличем Винсентом Шумаром, которое совершили почитатели Раоноса вызвало у того сумасшествие. Так… — будто задумавшись сделал паузу, пока божки не знали, как им реагировать. Я же пробормотал едва слышно, будто продолжая размышлять — И все сходится! Я-то думал, дерьмо синих коростов или джигурдийские болотные глисты затуманили мозги даже Ситрусу, а тут все просто… Болезнь! Коварно! В духе Кровавого. Одна беспощадная желаемая дырка, и у всех участников оргии триппер мозга… Или сифилис? И все просчитал. Когда единственная продажная девка на всех, а другие бабы не дают, а ты сидишь на утесе один… тут и чайке рад будешь. И не до разборчивости, базовые бы потребности удовлетворить… Но даже так, пользовать ее после Раоноса… Это как нужно низко пасть?

— Что⁈ — Кронос взревел дико, но пока не выкидывал коленца.

— Вам нужно провериться! — не обращая внимания на угрозу в тоне, сообщил, безапелляционно тыча в Верховного пальцем, — У лучших целителей или как они у вас называются. И срочно! Каждый миг дорог! Выяснить, не скверна ли то передалась вам через рыжую от Кровавого? Ведь уверен, в трезвом уме и твердой памяти, вы вряд ли произнесли бы вслух те словеса, которые прозвучали в нашу последнюю встречу.

— Аристо, в своем ли ты уме? Мы — боги! Мы — не болеем!

— Я — да, а вот вы? Можете ответить четко и честно⁈

— Мы здоровы! — проорал Ситрус, но предварительно искажения обследовали обоих фигурантов.

Я же посмотрел очень, очень внимательно. Смерил одного пристальным взором, после второго, затем сообщил:

— Упорствуйте? Впрочем, каждый кузнец своего счастья и несчастья тоже. И слышащий, да услышит, а безумцам ничего не поможет, ибо ущербны они по сути своей. Раз вы не хотите провериться и излечиться, кто я такой, чтобы вмешиваться? Помните, иногда болезнь настолько хитра, что воспринимается жертвой, как нечто данное свыше. Благо! И ее наслаждаются…

— Мы не будем проверяться! Мы здоровы! — Многомудрый даже жезлом возмущенно потряс, а Кронос долбанул молнией в алтарь.

Я продолжил с напускным безразличием:

— Ну, на «нет» и суда нет, поэтому перейдем к делам нашим скорбным. Итак, Раонос заплатил мне пятьсот камней истинной силы только за то, что преисполнился ложной смелостью, и оскорбил меня своим видом, когда явился в образе блевотного остроухого.