Предчувствие беды. Книга 1 - Борис Спартакович Акимов

– Что, не нравится? – спросил Лева.

– Бедных жалко.

– Тебе с такими идеями прямая дорога в РНР.

– Да, у них там такого нет.

– У них там такого нет, – зло сказал Лева, – потому что у них там больных и убогих из столицы высылают. А вообще хорошо, что все леваки могут, если хотят, от нас туда уехать и нам тут глаза не мозолить. Две России – очень удобная система.

– Жалко, что оттуда к нам не могут перебраться те, кто не хочет там жить…

– Да, система однобокая. А как было бы здорово: поделить страну на кусочки, тут – демократы, там – республиканцы, в третьем месте – националы, здесь – монархия, там – вообще какой-нибудь неолиберальный каннибализм, и ко всему – свобода передвижения: где кому нравится, там и живи.

– Не получится. Некоторые впускать будут, а выпускать нет. Оно, конечно, хорошо бы, но не получится.

– Точно, не получится. Ты с кем-нибудь виделся в Москве?

– У Ковалевых был, сестру видел и Лобанова.

– Это Дима, что ли, Лобанов, который Дитер?

– Да, а откуда ты его знаешь?

– Встречались, – мрачно сказал Лева и налил себе рюмку.

– Слушай, Лева, – решился Андрей, отправив в рот последний кусочек действительно очень вкусного мяса и сложив вилку с ножом на тарелке, – у тебя ведь наверняка есть знакомые в МИДе.

– А зачем тебе?

– Посоветоваться надо.

– О чем посоветоваться?

И Андрей рассказал ему про разговор с Павлом, про желание того уехать из Москвы, да и про рукопись Сашину заодно рассказал.

– Ох, не лез бы ты, герр штудент, в эти дела! – скривился Лева. – Побереги задницу!

– Жалко их, Лева, – отозвался Андрей. – Хорошие люди. Хочется как-то помочь. Еще с изданием я, наверное, смогу помочь – ты только не рассказывай пока про это никому – а вот как Павла с семьей вытащить…

– Есть у меня один знакомый, – задумчиво сказал Лева, – Рафик зовут, поговорю с ним. Кофе будешь? Я бы рюмку коньяку выпил.

* * *

С третьего этажа тихий осенний Таврический сад, освещенный низким закатным солнцем, был виден как на ладони. По улице бесшумно проходили машины: все звуки надежно приглушали тройные стеклопакеты. Комната была совершенно безликая: низкий столик, диван и два кресла, какой-то вроде бы сервант с посудой, ковер на полу, выключенный телевизор в углу. За низким столиком сидели двое, разговаривали негромко.

– Что-то мне эта схема не нравится, – сказал тот, что помоложе, в сером свитере и без галстука. – Слишком многих мы используем втемную.

– Другие варианты? – раздраженно спросил тот, что постарше, в сером костюме и при галстуке.

Помолчали.

– Других не вижу, – ответил свитер.

– И я не вижу, – согласился галстук.

– А может, подождем? – спросил свитер. – Подумаем еще?

– А что будет, если они сами его вычислят? – спросил галстук.

Еще помолчали.

– Я хочу вас спросить, – сказал свитер. – Вы старше меня и опытнее…

– Предисловие можно опустить, – оборвал галстук.

– Вопрос такой: мы ведь обязаны это сделать, я правильно понимаю?

Галстук быстро вскинул глаза, с любопытством взглянул на молодого.

– Правильно. Хорошо, что вы это понимаете, Игорь. Конечно, это все от начала и до конца авантюра. Но они, – вздохнул галстук, – играют в эту игру, и мы обречены в нее играть.

Еще помолчали.

– Сейчас сюда придет человек, – сказал тот, что постарше. – Он из МИДа, и он не в курсе. Он будет просить об одной услуге. Мы будем сначала удивляться, потом протестовать, потом неохотно согласимся помочь. Если все сработает, то можно считать, что первый этап операции начался. Вы этого человека не знаете, и он вас не знает. Вы просто мой помощник. Меня он знает как Константина. Я передам его вам, и вы все сделаете, как мы решили.

– Хорошо, – сказал тот, что помоложе.

Старший поднялся, взял из серванта тяжелый стакан из фальшивого хрусталя и потянулся налить себе минералки. И тут тихонько пропел дверной звонок.

– Точен, – удовлетворенно сказал старший, отставил стакан и вышел в коридор.

– Здравствуйте, Рафик, – услышал молодой. – Заходите, мы вас ждем.

* * *

Примерно в то же время, может быть, на пару дней позже, в совершенно безликой комнате в Москве сидели трое…

Окна комнаты выходили в Фуркасовский переулок, и рамы были двойные, поэтому шум с Мясницкой в комнату не проникал, было тихо и прохладно. Посередине комнаты стоял небольшой стол, за столом сидел молодой человек в сером костюме и внимательно читал какую-то бумагу. Раздался звонок в дверь, молодой человек подскочил и бросился в прихожую. Открыв дверь, он почтительно поклонился:

– Здравствуйте, Афанасий Сергеевич!

Вошли двое: названный Афанасий Сергеевич, мужчина лет пятидесяти, и Лобанов.

– Знакомься, – сказал Афанасий Сергеевич, – это Дитер Васильевич Лобанов, я тебе про него рассказывал. А это Фридрих, мой помощник. Можно просто Фриц.

– Здравствуйте, Дитер Васильевич, – включился Фридрих, – я так много о вас слышал.

– Привет, Фриц, – отозвался Лобанов. – Могу себе представить, что вы обо мне слышали.

Афанасий Сергеевич сел во главе стола, Лобанов и Фридрих уселись по обе стороны от него.

– Нам про вас в школе на лекциях рассказывали, – начал было Фриц, раскладывая перед собой бумаги, но Афанасий Сергеевич перебил:

– К делу. Докладывай.

– Пятый абтайлунг, – начал Фриц, – засек странную активность у партнеров. Похоже, что они ведут какое-то издание, непонятно пока какое – какую-то книгу. Странно, что этой книге уделяется необычно большое внимание: вроде бы этим занимается сам Сафронов…

– Когда засек? – перебил Лобанов, сощурившись.

– Примерно две недели назад.

– А точнее?

Фриц смутился и стал перелистывать бумаги, но Лобанов махнул рукой:

– Неважно. Примерно месяц назад, значит, это все началось… Афанасий, что у нас было интересного месяц назад?

– Ничего, – буркнул Афанасий. – Обычная рутина.

– Сегодня у нас двадцать пятое… А двадцать восьмого в прошлом месяце приезжал Рихтер… А третьего он уехал, – задумчиво припоминал Лобанов. – И он был в гостях… Где он был, Афанасий?

– Ты гений, Дима! – рассмеялся Афанасий. – И как это ты всегда умеешь найти связь! Да-а, старая школа…

Глава 20

Ежедневная дорога Андрея в университет занимала пешком минут пятнадцать и начиналась прямо с того места, где Большой проспект упирается в Кадетскую линию. В этом месте между домами на Кадетской был широкий проход, который вел во внутреннее пространство огромного университетского кампуса, усилиями университетских ботаников превращенного в парк. Оставив справа длинное однообразное здание физического, математического и астрономического факультетов, тянувшееся вдоль Кадетской аж до самой Невы, Андрей двинулся вглубь по аллее к видневшемуся между деревьями центру парка – звезде, центральному пятачку, к которому сходились пять главных аллей: одна – та, по которой он шел, – вела от звезды к Большому; вторая – к Неве, к филфаку, востфаку и Меншиковскому дворцу; третья