Влюблен без памяти - Ольга Александровна Лисенкова

Какие переживания терзали Эдварда Орена, можно только догадываться. Завтракать дамам пришлось без него, Юбера тоже не было видно. У слуг ответов не нашлось.

– Что теперь? – мрачно прошептала Марианна, когда завтрак завершился, а милорд так и не объявился. – Как он и угрожал, отправит нас домой одних в его карете? И на этом все?

В голубых глазах стояли слезы.

– Не думаю, – так же шепотом отвечала Вивьен. – Он же решил, что поедет к доктору Бальтазару.

– Он-то поедет, может, уже поехал, но не счел нужным взять с собой нас.

– Все будет зависеть от того, что сообщит ему Бальтазар, – задумчиво сказала Вив. – Может быть, я была права и матери рассказали о смерти сына по ошибке. Тогда милорду будет не в чем нас упрекнуть.

– Ему и так не в чем нас упрекнуть! – воскликнула Марианна.

– Как видишь, это не помешало ему разорвать помолвку.

– Разорвать помолвку? – повторил Эдвард, появляясь в дверях.

Он был взъерошен, под глазами виднелись темные круги, как будто он не спал всю ночь.

– Я не разрывал помолвку, – быстро приблизившись, возразил он. – Дамы, я должен принести вам свои извинения. Мое поведение вчера было безобразным. При всей грубости Юбера, он был прав. Я оскорбил вас. Прошу вас меня простить.

Вивьен склонила голову. Марианна счастливо улыбнулась.

– Твои чувства можно понять, – признала она.

Но стена между ними никуда не исчезла.

Глава 53

Было решено, что к Бальтазару поедут только Орен и Марианна. Всезнайка Юбер предупредил, что старый врач вряд ли примет толпу гостей: у него слабое здоровье.

За пятнадцать минут поездки Эдвард и Марианна обменялись лишь парой слов: он сухо осведомился, как она себя чувствует, она сдержанно поблагодарила и сказала, что вполне сносно. Лорд помог Марианне подняться в карету и выйти из нее, но в остальном не пытался дотронуться до ее руки или как-то еще разрядить скопившееся между ними напряжение. Даже не встречался с ней взглядом. Было видно, что его жжет неопределенность и ему не терпится наконец узнать то, что Юбер обозначил как правду.

Скорее бы это выяснить! Может быть, после этого вернется тот Эдвард, во взгляде которого вспыхивали озорные искры, тот Эдвард, который так крепко прижимал Марианну к себе, что ей верилось: он ни за что ее не отпустит, она для него дороже всего на свете и он видит не только ее золотые локоны и голубые глаза, но и чистую душу.

Марианна говорила себе, что ему сейчас больно и трудно, что она должна его поддержать, но та граница, которую он между ними провел, казалась непреодолимой.

Бальтазар жил в небольшом кирпичном особняке в четверти часа езды от усадьбы Оренов. В силу почтенного возраста и навалившихся на него заболеваний большую часть дня он проводил теперь в постели; за ним ухаживала немолодая экономка и ее дочь, также помогавшая по хозяйству. Обе приветствовали милорда книксеном, и экономка послала дочь передать доктору, что к нему визитеры. Эдварда и Марианну проводили в гостиную, дверь которой отперли специально для них. Кресла и ковры не были потертыми, мебель тускло блестела, но на всем лежала печать дряхлости хозяина: гостей здесь не принимали, должно быть, уже несколько лет.

Марианна стесненно присела на краешек кресла и сложила руки на коленях. Эдвард отошел к каминной полке, разглядывая расставленные на ней подсвечники. Он пытался скрыть волнение.

Дверь открылась со скрипом, и с таким же скрипом, кажется, вошел доктор Бальтазар. Он тяжело опирался на палку и продвигался вперед очень медленно и осторожно. Не осознавая своего порыва, Эдвард мгновенно очутился рядом с ним и предложил ему руку, но гордый старик отказался и сам прошествовал до одного из кресел в центре гостиной. Усевшись, он жестом попросил Эдварда устроиться напротив, а потом обратился к нему:

– Мне правильно передали, сударь? Лорд Орен?

Эдвард склонил голову в знак приветствия и почтения.

– Леди?

– Леди Марианна. Моя невеста.

– Рад, рад. Счастья молодым, – прокаркал Бальтазар. – Что привело вас ко мне, милорд?

– Я прошу прощения за то, что мы побеспокоили вас, – учтиво начал Эдвард. – Мне сказали, что вы лечили матушку и отца, за что я вам очень благодарен, и прежде всего мне хотелось бы узнать: может быть, вам сейчас что-то нужно? Медикаменты или деньги на оплату услуг доктора.

– О нет, милорд, – грустно отозвался старый врач. – От возраста снадобья пока не придумали. Но спасибо, конечно, спасибо. Я уже на пороге.

Его мутные глаза смотрели на Эдварда устало и проницательно, как бы спрашивая: «Ты же не за этим пришел, верно?»

– Тогда, если вам что-то понадобится, прошу располагать моими средствами, доктор, – предложил Эдвард. – Вы оказали немало неоценимых услуг нашей семье.

– И…?

– И сегодня мы приехали, чтобы расспросить вас об одной из них.

Марианна неслышно вздохнула. Бальтазар покосился на нее, потом вновь перевел взгляд на Орена.

– Что вас интересует, милорд?

– Тот год, когда я болел пирианской лихорадкой, тот страшный год, унесший жизнь моей матушки. Вы помните это время, доктор?

– Да. Очень хорошо.

– Я считал, и отец не разуверял меня, что матушка также умерла, заразившись этой опасной болезнью. Однако тетушка, герцогиня Эрсен, сестра лорда Орена, сообщила, что у матушки было слабое сердце, что и послужило причиной ее смерти.

Эдвард сделал паузу, ожидая ответа Бальтазара. Тот пожевал губами.

– Вы хотите узнать причину смерти вашей матушки?

– В числе прочего, – сдержанно подтвердил Эдвард.

– Ее светлость права. Леди Орен умерла от сердечного приступа.

– Что вызвало этот сердечный приступ?

– Ужасные события в ее жизни, которых она не перенесла.

– Вы помните, о каких событиях идет речь?

Бальтазар ответил не сразу. Он снова покосился на Марианну.

– Вы хотите знать, милорд? – уточнил он.

– Да.

– Вы хотите, чтобы я сказал вам?

– Да.

– При этой леди? Не наедине?

Марианна обеспокоенно посмотрела на Эдварда, ожидая просьбы выйти и готовясь уступить. Но он махнул ей рукой, предлагая остаться.

– При этой леди. Это моя невеста, как я уже имел честь вам сообщить. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты.

Бальтазар, однако, не спешил с ответом.

– Я не уверен, что стоит ворошить прошлое, милорд, – проронил он. – Это не принесет никому ничего доброго.

Эдвард не усидел в кресле – вскочил и, по обыкновению, заходил бы по гостиной, но она была маленькой и захламленной, и он остался стоять.

– Я уже предпринимал