Не тот год III - Михаил Владимирович Баковец

одним движением всадил в него клинок кинжала. Тот захрипел, задёргался, суча связанными за спиной руками и ногами, попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта полилась кровь. Не вытаскивая клинок из раны, я зашептал жертвенный заговор. Практически сразу почувствовал от него эффект. Энергия полилась в иссушенные энергоканалы полноводной рекой. Усталость стала уходить. А ещё, хотя я этого видеть не мог, сейчас в тело возвращались те годы жизни, которые забрал взрыв мины в лесу.

Дополнительно хочу сказать, что с тех самых пор как меня приняли в свой круг волхвы, явившись у костра под дубом, заговоры у меня стали работать намного эффективнее. Раньше энергия от жертвоприношений просто наполняла меня как воздух шарик. Пьянила, заставляла терять голову и при этом становилась моей лишь в ничтожно малых количествах. Сейчас же она полноценно впитывалась в мой организм, делая его сильнее, отзывчивее к магии. И именно сейчас я могу стать энергетическим вампиром, забирая чужие жизни и в стремительно вырастая в мощи. То есть стать тем, в кого боялся превратиться во время боев в Крепости, когда впервые применил жертвоприношение. Но полагаю, что таким мне уже не стать. Во-первых, такого исхода для себя я сам не захочу, когда узнал ещё больше про магию и даруемые ей возможностях. Во-вторых, скорее всего, мне не дадут этого сделать мои кураторы из круга волхвов. Я уже понял, что нахожусь под их плотным контролем. Мне позволено немного отступать от канонов, к слову сказать, мне неведомых, но не чрезмерно. Это я откуда-то знал. Чувствовал на глубинном уровне разума.

Глава 21

Вокруг небольшого истребителя с крайне необычным фюзеляжем и расположением крыльев с хвостовым оперением собралась внушительная группа мужчин. Больше двадцати человек. В двух сотнях метрах кольцом вокруг них стояла рота НКВД, получившая приказ не пропускать никого.

Главным в группе был Сталин.

Болховитинов Виктор Фёдорович чётко, по-военному рассказывал ему про особенности первого советского реактивного истребителя.

— Для разбега хватает чуть больше пятисот метров взлетной полосы. Качество покрытия играет роль, но не критичную. Было произведено уже два испытательных полёта. Этот третий. Лётчик — капитан Бахчиванджи.

Сталин перевёл взгляд на крепкого молодого мужчину в лётном зимнем комбинезоне, вытянувшегося перед тупым носом истребителя.

— Георгий Яковлевич, расслабьтесь, — улыбнулся ему Сталин. — Лучше расскажите нам о своих ощущения при пилотировании. Насколько сложно будет овладеть управлением данного истребителя нашим лётчикам.

— Кхм, — кашлянул капитан, прочищая горло, — очень прекрасный аппарат, товарищ Сталин. Управление лёгкое. Обучиться сможет любой. Скорость набирает прекрасно, маневрирование на высоком уровне. Мы с такими истребителями фашистских гадов пачками будет валить на землю. Ему бы продолжительность полёта увеличить ещё б.

— А сколько сейчас? — поинтересовался глава государства.

— Сорок минут, — вместо лётчика ответил Болховитинов. — Пока столько. Но мы уже работаем над увеличением времени. Первый этап предусматривает повышение до пятидесяти минут. Второй до полного часа.

— Вижу две пушки установили. Это будет основа для данного истребителя или в дальнейшем планируется усиление огневой мощи? — перевел Сталин взгляд на него.

— Пока только две пушки, товарищ Сталин, — быстро ответил авиаконструктор. — Усиления огневооружённости в ближайший планах не предусмотрено, — и зачастил, опасаясь негативной реакции главы страны, из которой могло выйти всё, что угодно. От снятия с должности и вообще удаления из проекта. До сворачивания проекта. — Но оно такому истребителю не требуется. Скорость и манёвренность позволяют легко догнать любую воздушную цель и зайти с самого удобного направления для атаки. Лётчик может вести стрельбу из каждой пушки как отдельно, так и одновременно. Общий боезапас равен семидесяти восьми снарядам.

После осмотра истребителя комиссия ушла со взлётной полосы. Вскоре после этого капитан Бахчиванджи получил команду на взлет. Двигатель нового самолёта заработал для всех посторонних необычно громко и резко. Истребитель ускорился намного быстрее, чем привычные поршневые самолёты. Пролетев, как пуля по взлётной полосе, он быстро взмыл в небо и с поразительной скоростью стал набирать высоту. Все без исключения и даже многие бойцы в охранении задрали головы, уставившись в небо.

Первый этап тренировочного показательного полёта продлился пятнадцать минут. После приземления и внимательного осмотра самолёта и его узлов, был второй. В этот раз сравнивали реактивный истребитель с отечественными и ленд-лизовскими поршневыми истребителями. А также проводили учебные схватки с бомбардировщиками. Уже вечером комиссии были представлены результаты с фотопулемётов, установленных на новом самолёте. Но даже и без них все прекрасно видели превосходство реактивного истребителя над поршневым.

— Виктор Фёдорович, как скоро можно будет запустить в серию самолёт? — спросил Сталин, когда остался наедине с руководителем проекта.

— Основные сложности в двигателе, товарищ Сталин. Данный образец мы почти что вручную собирали, если слегка утрировать. Нужен полноценный завод с соответствующим штатом рабочих и инженеров. На это уйдёт несколько месяцев. Только на постройку и запуск цехов. Про обучение я даже приблизительно не смогу ничего сказать. Но если всё будет идеально, то лишь будущим летом удастся приступить к изготовлению новых истребителей. Осенью в лучшем случае получится получить первые десять-пятнадцать самолётов. Если всё ускорить, то, боюсь, это позже приведет к катастрофам. А переделывать… будет дольше и дороже, товарищ Сталин. А главное, будут жертвы среди сотрудников и лётчиков.

— Я вас понял, Виктор Фёдорович, — кивнул ему Сталин. — Делайте всё возможное, чтобы запустить в серию данный истребитель. И я буду ждать от вас через год десять первых вот таких истребителей, — он едва заметно кивнул в сторону ангара, куда был поставлен первый прототип реактивного истребителя после дневных испытаний.

* * *

Не успели мы перевести дух после удачного, сравнительно, рейда в немецкий тыл для наведения ночных бомбардировщиков, как нам была поставлена новая задача.

— Гитлеровцы вот на этой станции собрали то, что награбили у нас, — Панкратов, которому поставили задачу где-то в верхах — даже не в штабе армии, к которому наша группа была приписана — постучал пальцем по карте. — Партизаны и авиация нарушили движение по железной дороги, а наши наступающие части отвлекают внимание от станции. Не дают фашистам времени и сил ей заняться. Ну, и партизаны продолжают колоть тут и там. Станция находится в стороне от основного направления, сами видите. Потому и стоит движение в том месте.

— А что за вещи там? — задал я вопрос. В голове само собой всплыло воспоминание про Янтарную комнату, которая с концами исчезла в моей истории после немецкой оккупации. И ведь как по-глупому тогда наши поступили! Даже при приближении гитлеровцев все эти музейщики и прочие хранители древностей не стали эвакуировать Комнату. Хотя успели снять