Император-беглец. Наемник - Виталий Свадьбин

агентов Степана Ивановича Шешковского, Стёпка Лыков с самого утра шлялся по Сытному рынку, слушая разные разговоры, сплетни и прочие новости. Особенно интересовался слухами о дворянах и царской семье, на то был приказ от Степана Ивановича. Стёпка обладал феноменальной памятью, после посещения рынка приходил в Тайную экспедицию, где по памяти восстанавливал все нужные разговоры, а секретарь записывал. Позже такие записи попадали на стол к Шешковскому. Вот и в этот день Стёпка услышал разговоры небольшой кучки баб и мужиков, он подошёл, ближе прислушиваясь и внимательно запоминая.

— Слышали, что истинный царь-государь, тот, что сбежал из крепости «Орешек», не кто иной, как Иоанн Антонович внук Ивана Пятого. А Иван Пятый сын Алексея Михайловича, только из рода Милославских, — уверенно говорил мужичок в старом армяке, с топором за поясом.

— Дак и Пётр Великий сын Алексея Михайловича, только из рода Нарышкиных, — добавила баба в цветастом платке на голове.

— Нашли чем удивить. Прошлая императрица, Лизка Петровна, дочь Петра, вот только нагулянная она, до венчания родилась. От того и была гулящая, как шалава. Говорят, ни одного гвардейца мимо себя не пропустила, для всех юбку задирала и ноги раздвигала. Вот бог её и наказал, не дал ей детишек, — уверенно говорила баба в сером платке.

— А немка Катька чем лучше Лизки? Пётр Фёдорович, наследник после Лизки, не прикоснулся к ней после свадьбы, побрезговал. Катька-то в своей неметчине тоже любила юбки задирать. Думаете почему она корону своему сыну Павлу не отдала? Да потому что нагулянный он, от графа Салтыкова, даже ликом похож, верно вам говорю, об том все во дворце знают, — со знанием дела заявила подошедшая баба с лотком на груди, продающая пирожки.

— Во дела! Значит не зря говорят, что Катька перед гвардейцами задом вертела, всех перебрала, пока Гришка не попался. Говорят, именно он со своим братом Петра Фёдоровича убили, а Катьку на трон посадили, за то каждую ночь её тискают, а она только похохатывает от удовольствия, — произнёс мужик с топором за поясом.

— Тебе почём знать хохочет она или волком воет? — спросил невзрачный мужичок.

— Слуги из дворца рассказывали на торгу, говорят бывает и стонет будто её режут, а потом довольная ходит, улыбается, — уверенно добавил мужик с топором.

— А я такое слышала, вы все закачаетесь! Катька выстраивает гвардейцев и смотрит у кого уд больше, того и в постель тащит, — уверенно сообщила баба в серо-зелёном платке.

— Тебе откуда знать? То брешут, — усомнился мужик в залатанном кафтане.

— Истинный крест правда. Из дворцовой кухни служанка говорила, она сама видела, — тут же заверила всех баба в серо-зелёном платке и размашисто перекрестилась.

— Дак что там с истинным царём-то, знает кто? — спросил мужик в залатанном кафтане.

— Его с малолетства в тюрьму Лизка упекла, что значит никто не мешал ей свой зад на трон пристроить. А Катька его зарезать приказала, да только убежал он. Помогли ему люди христовые, кто помог никто не знает, — со знанием правды заявил мужик с топором за поясом.

— А знает кто, где сейчас истинный царь мыкается? — спросила баба в цветастом платке.

— Знамо, где, за границей армию собирает, чтобы прийти да пинка гулящей девке Катьке дать, чтобы с трона улетела, — заявил кто-то, но кто Стёпка Лыков не разглядел.

Лыков начал осматриваться по сторонам, надеясь увидеть патруль или ещё кого из служивых людей. Разговоры велись явно крамольные, так и до бунта недалеко. Сам он раскрываться не может, о том его не раз Шешковский предупреждал. В толпе кто-то что-то сказал, и сплетники тут же разошлись. Стёпка вздохнул и побрёл по торгу дальше.

Степан Иванович Шешковский шёл на доклад к Екатерине Алексеевне и думал подавать список слухов с Сытного рынка или нет. Уж больно гадкие слова про императрицу говорят. А не подашь тот список, Императрица сама узнает, тогда несдобровать ему. Уж больно сердита государыня-матушка в последнее время. Болтунов порой брали под стражу, но выйти на того, кто порождает эти слухи так и не получается. Сколько народу выпороли, а кого-то и на каторгу отправили, но сплетни и слухи не утихают. Кто-то очень ловкий в интригах запускает сплетни. Одно время Степан Иванович подозревал Шувалова. Да приставил людей, чтобы присмотреть за графом Шуваловым, куда ходит, с кем встречается. Только не вышло из этого толка. А последнее время Шувалов вообще редко из своего имения выезжает. Пробовал Шешковский поговорить с Паниным, нужного результата не получил. Графу Панину самому невыгодно такие слухи поддерживать, ведь порочат его воспитанника Павла. Не получалось у Шешковского прекратить слухи, потому не знал он, как оправдаться перед Екатериной Алексеевной. Когда прибыл Шешковский в Екатерининский дворец, то удивился, что Екатерина уже беседует с генерал-аншефом Василием Ивановичем Суворовым. Степан Иванович очень надеялся, что Суворов отойдёт от дел и тогда появится возможность стать главой Тайной экспедиции вместо него. Однако Екатерина не приняла сразу Шешковского, пока не закончила разговор с Суворовым. Степану Ивановичу только оставалось гадать о чём был разговор.

Тем временем Екатерина Алексеевна заканчивала разговор с Василием Ивановичем Суворовым.

— Не нравятся мне все эти сплетни про меня и царствующий дом. Но ведь весь народ не пересажаешь. Шешковский не справляется. Я уж на кого только не думала, даже на Панина, а особенно на Шувалова, — сетовала императрица.

— Шувалов может интриги плести, да вот беда, болеть часто начал, — пояснил Суворов.

— Может ты займёшься, Василий Иванович? — спросила Екатерина.

— Поиском беглеца из Шлиссельбурга, я правильно понял? — спросил Суворов.

— Именно, не верю я, что с ним покончено, — коротко ответила Екатерина.

— По моим сведениям убит он в Новом Свете, хотя я бы не доверял такой информации, проверять надо. Послать человека в Новый Свет и как следует поспрашивать народ, люди как правило болтливы.

— Ну и сделай, Василий Иванович, найди такого человека, а я не забуду такой услуги.

Суворов поклонился и вышел в другую дверь. Екатерина часто так делала, впуская и выпуская посетителей, чтобы они не пересекались между собой, когда ей этого не надо было. Когда ушёл Суворов, Екатерина не сразу пригласила Шешковского, а некоторое время думала и размышляла. Он в который раз вспоминала тот самый разговор в крепости с узником, от побега которого такие неприятности. Не показался он ей тогда сумасшедшим, скорее разумным