Великая река - Токацин

Кесса, прижавшись к спине Нингорса, осторожно выглядывала из-за его плеча и зябко ёжилась, несмотря на раскалённый ветер с огненной реки. Внизу поднималась надо рвом высокая стена – но там, где были когда-то башни, сейчас зияли проломы, из которых торчали синеватые осколки чего-то, похожего на светлое стекло, и струился белесый дымок. Запруженный обломками стен ров вышел из берегов, размыл дорогу, и Кесса с опаской смотрела на его тёмную воду. На ней не было и следа желтизны, будто золотень ещё не добралась сюда, зато от испаряющихся лужиц пахло знакомой горечью, выедающей лёгкие.

- Нуску Лучистый… - прошептала Кесса, зябко передёрнув плечами. – Что за побоище было тут?!

Красная трава, до черноты сожжённая разлившейся изо рва влагой, сухо шелестела на ветру. Её не вытоптали, даже не примяли, и ни одного тела не было ни в ней, ни на широкой дороге, упирающейся в выбитые ворота. Под обвалившимися башнями Кесса видела тёмные потёки и пятна, клочья иссиня-чёрного меха, но снаружи не было мертвецов – будто Волна, отступив от мёртвого города, унесла их с собой.

- Такие могучие стены и башни… Как Волна разрушила их, не потеряв ни одного воина? – шёпотом, чтобы не потревожить мертвенную тишь, спросила Кесса. Ответа она не ждала.

- Снаружи никого не было, - отозвался внезапно Нингорс, выписывая над раскрошенной аркой широкий плавный круг. – Ворота выбили изнутри.

- Изнутри?! – Кесса вздрогнула. – Храни нас Река-Праматерь…

Опустевший истёрзанный город дымился внизу – Нингорс не спешил приземляться на мостовую. Округлые башни под острыми крышами, выстроившиеся узкими кольцами – по четыре, а то и по шесть в одном круге, соединённом толстой стеной с острыми зубцами – опустели, и распахнутые двери тихонько поскрипывали на ветру. Некоторые из них были размётаны взрывом – что-то разнесло на куски верхние этажи, и сизый едкий дымок теперь сочился из-под обломков. Другие остались нетронутыми, но все они были пусты и мертвы.

- Смотри! – Кесса указала на серую тень, мелькнувшую рядом с башней. Существо выбралось на свет, и Речница увидела сутулого Войкса. Он тащил за собой хвост огромной рыбины, странно съёжившийся и ссохшийся, в потрескавшейся чешуе. Остановившись посреди улицы, он взвыл, и двое сородичей, выглянув из дверных проёмов соседних башен, поспешили к нему. В переулке, застряв шипами в кирпичных стенах и перегородив дорогу, лежал на спине мёртвый анкехьо. Его плоть, потемнев и съёжившись, присохла к костям, проступившим из-под брони.

- Тут кто-то выпивает воду из тел, - буркнул Нингорс; его грива поднялась дыбом ещё на подлёте и опускаться не спешила. – Вы, Маги Воды, умеете так?

Кесса мигнула.

- Вайганы, - прошептала она, до боли всадив ногти в ладонь. – Повелители вод… Это был их город? Они жили тут?

- Не знаю, - угрюмо отозвался хеск. – Но зачем рыбам башни и двери?

- Зато им нужна вода, - выдохнула Речница, глядя на маленький восьмиугольный пруд, окружённый пожухшими деревцами. – Нингорс, приземлись вон там!

Взъерошенный кот выглянул из-за поваленного дерева на шум крыльев, но молнией метнулся прочь, едва Кесса повернулась к нему. Она поискала зверька взглядом, но обломки трёх башен у пруда громоздились друг на друга, и сколько там было тайных лазов и нор, знали одни боги. Речница подошла к воде, стараясь дышать через раз, - едкий горьковатый пар уже коснулся её ноздрей, и она видела, что пруд не пожелтел, - то, что в нём, уже не было водой. Над поверхностью торчали обугленные обломки дерева, громоздились битые кирпичи и осколки черепицы, - полбашни кто-то смахнул в воду, и то, что скрывалось в ней, сейчас выступало на поверхности воды маслянистыми пятнами. Выплеснув часть влаги на берега, пруд обмелел, и у краёв показались арки – широкие туннели вели от воды, кто-то вырыл их под маленьким садом и городскими улицами. Кессе вспомнились рыбные заводи у берегов Карны, эльфийские пруды под живыми крышами и странные ползучие рыбы, вырывшие в них норы. Здесь, в отравленном озерке, едва ли выжила хоть одна рыба…

- Не трогай воду, - Нингорс протянул руку к плечу Кессы. – Деревья от неё засохли.

- Тут уже не вода, - сказала Речница, отворачиваясь от мёртвого пруда. – Но зачем было её портить?!

Улицы тут мостили кирпичом – изредка целым, чаще – осколками. Каждый шаг отдавался в лиловых башнях гулким эхом, но никто не выходил из распахнутых растежь дверей, не выглядывал из узких бойниц, не шуршал среди камней. Кесса заглянула в одну из нетронутых башен, но вовремя увидела светящиеся янтарные полосы поперёк коридора и пурпурные знаки на дверном косяке.

- Тут совсем не любили гостей? – поёжилась она.

- Да что их любить, - фыркнул Нингорс. – Не лазь туда, Шинн, некого там искать…

Из кольца стен доносилось чавканье, хрустели кости, изредка кто-то сердито шипел. Войкс, отбившийся от стаи, залез на ограду, заглянул во двор, но на него зашипели, и он, недовольно фыркая, отошёл. Увидев чужаков, он вжался в стену и вздыбил все свои колючки, превратившись в истекающий ядом шар. Кесса показала ему пустые ладони, но хеск только зашипел и оскалился.

Башни расступились, освободив место для скопления глинобитных хижин. Они теснились вокруг длинного невысокого строения, из стен которого выступало что-то округлое, а местами торчали трубки. Сейчас в его боку зиял пролом, и стену и мостовую заливало что-то красноватое, вязкое. Над лужей гудел рой мошкары, мохнатые красные пчёлы слетелись сюда и ползали по сладко пахнущему месиву. Со стены сорвалась крупная капля, упала на мостовую – пчёлы устремились к ней.

- Это что за напасть? – Кесса попятилась от вязкой лужи. Нингорс, принюхавшись, сунул руку в пролом и слизал красноватую жижу с пальцев.

- Сироп, - прочавкал он. – Сироп из медовой хрулки. Варили его тут, что ли…

Он снова сунул руку в дыру и выгреб горсть сиропа. Пчёлы загудели недовольно, одна из них запуталась в шерсти на лапе хеска.

- Это едят? – изумлённо мигнула Кесса. Запах давно казался ей знакомым – так пахло от лотков с хесскими сладостями в тех городах, по которым ещё не прошлась Волна.

- Дай фляжку, - Нингорс забрался по плечи в пролом, пошарил в