90-е: Шоу должно продолжаться 15 - Саша Фишер

— Слушай, ну так пусть разводится, если ее что-то не устраивает, — пожал плечами я. — Зарабатывает она достаточно, чтобы жить самостоятельно, квартиру съемную найти как-нибудь поможем.

— Да нет же, ты не понимаешь! — воскликнула Ева. — Она его любит, ей с ним очень хорошо живется. Они оба сумасшедшие, и как-то… совпали. А тут — это.

— А у него прямо бордель? — спросил я. — Ну, там, особняк, спальни с красными шторами, кровати размером с аэродром?

— Да нет, конечно! — фыркнула Ева. — По телефону звонят, вызывают на адрес. Приезжает или дядя Вова, или его этот… Не помню, как зовут. Привозят девочек, клиент выбирает, ну и… Ужасно!

— Ну да, согласен, такое себе, — хмыкнул я. Тонкая разница, конечно, между съемками в портно и проституцией. Прямо исчезающе-тонкая. И то, и другое — прямо скажем, морально-сомнительные занятия. Но если порнушка хоть как-то может быть притянутой к искусству. Ну, это же Леонид Карлович, человек интеллигентный, секс-просветом занимается во все поля. Никого никогда не принуждает, то проституция… Особенно здесь, в девяностые.

— Вот поэтому я и убежала, — вздохнула Ева. — Теперь не знаю, как вообще в глаза дяди Вовы смотреть. Для меня, если честно, даже история с тем, как он наташкину однокурсницу трахал, была уже чересчур. А это… Короче, не знаю… Может, у тебя есть какие-то мысли?

— Мне кажется, Наташке все-таки нужно разводиться, — задумчиво сказал я, выкручивая руль. — Любовь-морковь, эти все хорошо, конечно. Но шлюхочные — это стопроцентный и махровейший криминал. Субботники там всякие… Ни за что не поверю в добровольность и безопасность. Бороться с этим явлением и дядю Вову убеждать в чем-то у нас с тобой нос не дорос, конечно. Но убрать Наташку подальше мы как-то можем.

— Наверное, — медленно кивнула Ева. — Я только боюсь, что она упрется. Тот ведь еще баран в некоторых вопросах.

— Ничего, у нас с тобой впереди целый отпуск у моря, — подмигнул я. — Чтобы как-то на наташкино мнение повлиять.

— Ага, — Ева вздохнула. Как-то у нее это обреченно получилось. Как будто она сама не верит в успех затеи «повлиять на мнение Наташки». И, пожалуй, я в этом был с ней согласен. Наташа у нас — личность феноменальная, так сходу и не придумаешь, что нужно эдакого учудить, чтобы…

— А кто еще в курсе всей этой истории? — спросил я.

— Она только мне и Светке рассказывала, — ответила Ева. — И взяла с нас слово молчать. Но я, как видишь, уже проболталась. Так что, возможно, Дюша тоже знает.

— Тогда пока что сделаем вид, что мы не в курсе, — хмыкнул я. — Ну, в том смысле, не обсуждаем эту щекотливую тему при других-прочих. Только если сама Наташа об этом заговорит.

* * *

Вайбы автовокзала в Новокиневском аэропорту меня так и не оставляли. Каждый раз, как здесь оказываюсь, об этом думаю. Не могу привыкнуть, что аэропорт здесь и сейчас — это скучная серая коробка, на входе в которой нет никаких рамок и досмотров. Реально, у нас автовокзал сейчас такого же размера, если не больше! И вообще похож… Будто по одному проекту скроены. Не исключено, что это так и есть.

Мы с Евой вышли из такси, водитель открыл багажник. Я со вздохом достал оттуда рюкзак и спортивную сумку. Вещи Евы. И еще одну сумку, в три раза меньше сумки моей девушки — это все мои вещи, собственно. Причем треть от объема занимает видеокамера. Не хотелось дополнительно на себя ничего вешать просто. Зачем людям столько вещей на отдыхе, не понимаю? Попытки каким-то образом повлиять на сборы своей девушки, я моментально оставил, сразу после первого же грозного взгляда. Ладно, фиг с ним. Значит будем с чемоданом, что уж теперь…

— Вон там Саша и Кристина! — Ева махнула рукой в сторону лавочки. Ну да, точняк. И выглядят они так нетерпеливо, будто ждут уже часа два. А это еще рядом с ними кто?

Я взгромоздил на себя обе сумки, подхватил чемодан и поволок все это к этой самой скамейке.

— Привет, — насупленно сказал Астарот. — Что вы так долго? Там уже регстрацию… скоро объявят.

— Не опоздали же, — лекгомысленно пожал плечами я. — Привет, Кристина. Привет… Мы знакомы, кстати?

Парень повернулся ко мне, сначала окинул подозрительным взглядом с ног до головы, обычное такое приветствие здесь, в девяностых.

— Это Гриша, — сказал Астарот с непонятным выражением лица. — Мой двоюродный брат. Из Салехарда. Вы же знакомились, он ко мне приезжал раньше. В седьмом классе еще.

— Ни фига себе, ты здоровенный вымахал! — воскликнул Гриша. — Саня мне сказал, что Корнеев сейчас придет, но ты же тощий был совсем, я бы тебя не узнал даже. Ты что, културист теперь что ли?

И Гриша заржал очень таким знакомым каркающим смехом. Как будто гиена подавилась.

Блин, надо же! Как только в голове всплыла вот эта самая ассоциация, про гиену, я тут же вспомнил, что это за Гриша такой!

Глава 3

«Да задрали вы со своей гиеной! Совсем не так гиена хохочет!» И Гриня копался в телефоне, находил звук хохочущей гиены. Мы все дружно соглашались, что да, мол, точняк, Гришаня, вообще не похоже… Потом намолкали. А потом кто-то, либо Генка, либо я, либо Костян обязательно изрекали что-то вроде: «Но вот если гиена подавилась… То вообще один в один!» Чем именно подавилась гиена, зависело от многих факторов. Ну, там, где этот разговор происходил, что стояло на столе, о чем трепались до этого.

В общем, Гриша, Салехард и гиена были неразлучными чертами одного образа. Только другого. «Мой» Гриша на этого Гришу был похож, только если очень хорошо приглядеться. Этот Гриша был пышущим здоровьем и жизнерадостностью спортсменом. Косая сажень в плечах, квадратный подбородок, могучие плечи тяжелоатлета. Взгляд такой самоуверенный, улыбка белозубая. А «мой» Гриша был совсем другим. Меньше этого раза в два, по ощущению. Ссохшийся, сутулый, с глубокими скорбными морщинами, которые делали его лицо еще старше. Он в нашей компании был самым… как бы это сказать? Неблагополучным что ли. Мы над ним постоянно подтрунивали, возможно иногда даже довольно зло, но как-то старались поддерживать что