Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

Хорошо, что у каждого лётчика есть с собой фонарик.

— О, мой ещё работает, — включил я свой «жучок», который был с механизмом динамомашины.

Прекрасный и долговечный вариант фонарика. И светит, и кисть тренирует, как экспандер.

Следом за мной путь себе осветил Занин и Лагойко. А вот мой друг, соратник и просто хороший парень Кеша стал заложником своей ауры.

— Да блин. У меня в нём батареек нет, — сказал Петров, тряся налобным фонариком.

— Иди сюда, шахтёр, — ответил я и подождал Кешу, чтобы он мог идти рядом.

Рядом с палаткой сидел человек. Только подойдя ближе, я его осветил. Это был наш старый знакомый Виталий Казанов.

— Тёмная ночь, верно? — спросил он, вставая с ящика и здороваясь со мной.

— Хоть глаз выколи. Не могу сказать, что рад вас видеть. Но и не расстроен от этого факта, — ответил я.

Виталий посмеялся и попросил всех оставить нас для разговора. Ребята ушли в палатку, а мы с Казановым присели на ящик.

Только сейчас я рассмотрел, что Виталий был в «нагруднике» китайского образца и сирийской полевой форме без погон. Левое предплечье было перевязано, а через бинты слегка проступила кровь.

— Где поцарапались? — спросил я.

— С велосипеда упал, — ответил Виталий, доставая сигарету. — Я долго вас не задержу. Вам надо отдохнуть. Но вы должны кое-что знать.

— Слушаю вас.

— Его взяли. Он у сирийцев, — сказал Казанов.

На ум пришло только одно имя.

— Евич?

— Он самый. Я здесь, чтобы решить по нему вопрос. Так что считайте, что половину дела мы с вами сделали. И как мне доложили наши садыки, Евич был пилотом вертолёта со змеёй на борту.

Я ничего не ответил Казанову. Мной овладели эмоции — гнев, злость, обида. В жизни могу людям простить многие ошибки, но предательство, нет. Смысла вершить мне правосудие собственноручно и подставляться не имеет смысла. Евича с большей долей вероятности казнят. Жалко ли мне его? Ни капли.

— У меня всё, Александр. Берегите себя, — сказал Казанов и ушёл в темноту.

Я вошёл в палатку, где уже стоял мощный запах «тяжёлого» пота и храп Кеши. Ему вторил Лагойко, а Занин ещё не спал.

— Саныч, что хотели от тебя?

— Удачи пожелать и спокойной ночи.

Василий хмыкнул и повернулся набок.

— Я сейчас подумал, как там наши парни на аэродроме. Они вот так не поспят.

Я снял кроссовки и прилёг на скрипучую кровать. Сейчас там парням не до сна.

— Давай сделаем так, чтоб они хотя бы следующую ночь поспали.

Я подсветил часы. Нам оставалось дремать не больше трёх часов.

Проснувшись, мы быстро экипировались и пошли к вертолётам. По пути нам сказал старший инженер, что нужно обязательно зайти на медосмотр. Даже в полевых условиях, но доктор присутствует рядом с нами.

Медпункт, как это ни удивительно, развернули в одной из палаток рядом с СКП-9. Пришлось прогуляться и туда.

Рядом с палаткой громко работал генератор, давая электричество в медпункт, и на рабочее место руководителя полётами на площадке.

— Разрешите… — громко сказал я, войдя в медпункт, и сразу замолчал.

На столе горела небольшая лампа, а рядом на железной кровати спала девушка. Она сжалась от холода, но от моего голоса не проснулась. Куртка, которой она укрывалась, съехала вбок.

— Саныч, тут…

— Тихо! — шикнул я на Кешу, ворвавшегося в палатку.

Иннокентий, увидев спящую девушку, решил ретироваться посредством исчезновения. Ещё бы, спящим медиком была Тося.

Я аккуратно подошёл к ней и укрыл курткой. На столе был раскрыт журнал предполётного медосмотра, а рядом лежал аккуратно сложенный стетоскоп с тонометром.

Антонина Белецкая приятно улыбалась во сне, но так и не проснулась от моего шороха. Однако, медосмотр нужно провести.

Я быстро сел и записал всех в журнал, проставив давление и температуру. Теперь законность соблюдена, пускай и не совсем законно.

Выйдя из палатки, я указал всем идти к вертолётам.

— Саныч, а ты уверен, что мы прошли медосмотр? Признавайся, воспользовался блатом? — улыбнулся Занин.

— Конечно. За каждого пришлось по поцелую отдать. Так что медосмотр мы прошли. Сам видел запись в журнале.

Быстро осмотрев вертолёт, я занял место в кабине. Шлем пришлось поменять, поскольку на моём не было крепления под прибор ПНВ-84В.

Я в очередной раз убедился, что это реальная копия американского прибора ночного видения третьего поколения AN/AVS-6. А сейчас они, видимо, появились раньше.

Такой прибор ночного видения будут использовать вертолётчики во время «Бури в пустыне». Если эта операция, конечно, состоится.

Снаружи остекление кабины ещё раз протёрли техники, чтобы нам ничего не мешало обзору.

В назначенное время приступили к запуску. Двигатели запустились, пора было и проверить работу прибора ночного видения.

— Саныч, я готов, — услышал я по внутренней связи голос Кеши.

— Кабину подготовил? — спросил я.

— Сейчас… минуту.

В кабине освещение перевёл на режим полёта в очках, а все бортовые аэронавигационные огни выключил, чтобы не было дополнительных бликов.

Я включил очки и опустил окуляры. Тут же мир стал зелёным. Хорошо просматривалось лётное поле и соседние вертолёты.

Подсвет приборов, пультов и дисплеев немного прибрал, чтобы не мешали осмотру закабинного пространства.

— Опасную высоту на 10 метров, — сказал я Кеше, установив задатчик на радиовысотомере.

— Понял. Теперь я готов, — ответил мне Петров.

— 2-й, готов, — сказал в эфир Занин.

Я включил один строевой огонь, чтобы он мог меня наблюдать. После пролёта буферной зоны придётся и его выключить.

Взглянул на часы. Минутная стрелка подходила к расчётному времени взлёта. Ещё 15 секунд…

— Паашли! — дал я команду Василию и оторвал вертолёт от асфальта.

Висеть долго не стали, и сразу перешли в разгон скорости. Ночь сегодня не лунная, что очень хорошо для использования прибора ночного видения. Иначе бы сложно было обнаружить объекты и вести визуальный контроль за высотой.

— Подходим к первому поворотному, — проговорил по внутренней связи Иннокентий.

— Понял, — ответил я и начал медленно снижаться.

Занин летел справа от меня. Я опустил окуляры и посмотрел в его сторону. Держался Василий ровно и не отставал.

— Смотрим поочерёдно в «еноты», — сказал я Кеше.

Иначе можно ослепнуть совсем. Нагрузка на зрение в приборе ночного видения серьёзная.

Мы пересекли границу буферной зоны. Теперь полёт предстояло