Лето, пляж, зомби 8 - Наиль Эдуардович Выборнов

Может быть, это правда, что она говорила? «Вот и целуйся со своей войной». По-детски совсем прозвучало, наивно, конечно, как будто в детском саду. Но может быть мне действительно кроме войны ничего не нужно? Не знаю.

А сейчас вперед идем.

БТРы катились дальше, улица всё сильнее сужалась, дома стояли плотнее друг к другу. Где-то стекла вылетели от взрывной волны, где-то стены покосились. Разрушения дальше были все сильнее. Некоторые дома сложились, словно карточные, по-видимому сработало то самое рассеивание в девяносто метров, и к ним тоже прилетело. Асфальт был изрыт воронками, пыль ещё не успела осесть

Мы ехали прямо по следам недавнего ада. Рукотворного. И устроили их его мы сами.

И вот впереди показались остатки их крепости. Не стены и башни, конечно, это не средневековый замок, совсем даже наоборот. Груды бетона, перемешанные с кирпичом и арматурой. Когда пацаны ходили сюда в прошлый раз, они засняли все с помощью дронов, там все в кучу было, все в дело пошло — материал из разобранных домов, нагромождение плит, забор из брошенных машин. А теперь… Остались просто завалы. Осколки и обломки торчали во все стороны, как сломанные кости.

Башни для наблюдения из кирпича и пенобетонных блоков превратились в обугленные каркасы. От стадиона, возле которого они устроили этот форт, остались лишь бетонные кольца и перекошенные ворота.

Мы остановились в полусотне метров. Ветер доносил до нас гарь и запах пыли. Но я чувствовал еще кое-что — паленое мясо. Пожар еще не разгорелся в полную силу, да там и гореть было особо нечего.

Я видел, как даже Гром поморщился — а уж его запахами особо не удивишь.

— Ну, вот она, их столица, — сказал я, набившуюся в рот пыль на землю. — Не Белогорск, а Верден какой-то, блядь.

Тишина стояла мёртвая. Никто по нам не стрелял, тишина.

Я вытащил бинокль, и осмотрел развалины. Движения не видно. Ни одного человека. Но я слишком хорошо знал — так пусто не бывает. После восьми залпов кто-то всё равно выжил. Забились в подвалы, в щели. И уж точно они все вооружены. Вопрос только в том, готовы ли они воевать дальше.

— Смотри, — сказал Алмаз, ткнув пальцем. Я перевёл бинокль. И правда: между бетонных плит шевельнулась тень. Потом ещё одна. За нами кто-то наблюдал. Но стрелять пока не начинали. Поняли, что бесполезно?

— Значит, кто-то выжил, — констатировал я.

— Это плохо, — ответил татарин. Парадоксально: ему приходилось кричать, чтобы я услышал его голос сквозь гул моторов, но при этом голос все равно звучал так, будто он говорил шепотом. — Они сейчас, наверное, очень злы.

Гром хмуро выдохнул: — Надо штурмовать.

Не нравилась ему эта идея, совсем нет. Не хотел он еще больше потерь. А они ведь наверняка будут. Ну не бывает штурма без потерь.

Я опустил бинокль, посмотрел на наши машины. Четыре БТРа, да два десятка людей. Если бы не РСЗО, нам бы никогда не взять эту крепость. А теперь… Осталось только зачистить. Простая методичная работа. Вот так вот без разведки соваться глупо, но мы сейчас на их территории. Хотя…

Я снова вытащил из рюкзака ноутбук, постучал по клавишам. Дрон ведь еще здесь, висит в небе, аккумуляторы пока не сели, даже с учетом, что нам пришлось возвращаться на базу за БТРами, ну а что поделать — одновременно на «Градах» и на «коробочках» у нас выехать возможности не было. Просто водителей не хватает.

Сдвинул джойстик, посмотрел в небо, и даже увидел птичку. Близко совсем, можно рукой помахать. Потом приблизил изображение, и увидел копошащихся на развалинах людей. Они пытались завалы разобрать, чтобы вытащить своих. Но кто-то уже услышал БТРы, и народ разбегался.

— Поехали! — я снова застучал по броне.

Головной БТР двинулся вперед, а мы следом, прячась за боевой машиной, как за укрытием. Проехали еще с десяток метров, и откуда-то сбоку, из окна одного из домов, по нам выстрелили. Засвистели пули. А потом послышался грохот тридцатимиллиметровой пушки, и все тут же затихло. Что ж, в данной ситуации это — ультимативное оружие, кирпичную стену оно шьет как игла тонкую ткань. Больше никто не стрелял.

Еще полминуты, и мы у крепости. Что ж, теперь я мог разглядеть творящееся здесь во всей красе. Секунда, другая, и со стороны развалин послышались крики:

— Мы сдаемся! Не стреляйте! Не стреляйте!

Мы с Громом переглянулись. Уловка? Или в действительности они настолько не ожидали нападения, что готовы сдаться?

— Давай, действуй, — сказал я «росгвардейцу». — Преступников арестовывать — это твоя работа.

Моя — убивать врагов. И если это фокус, в живых там не останется вообще никого.

***

Оставшиеся в живых бандиты столпились на небольшой площади между домами. Без оружия, все в пыли, как будто валялись хрен знает где, кто-то даже стоять не может — сидят. Посекло шрапнелью или еще как-то не повезло. Воевать они не могли, и их осталось едва ли десятка два человек. От двух с половиной сотен.

Рядом — женщины и дети. Не гражданские, а их собственные жены и потомки. И тоже израненные. Под завалами их осталось еще больше.

Тут остались мы с Громом, Саша, Алмаз и Минута. Остальные сейчас зачищали город на БТРах. Выстрелов слышно практически не было, пару раз грохнула «тридцатка», да и все.

Я смотрел на эту кучку пленных, и чувствовал полное удовлетворение. Зло оказалось наказано. Не уверен, что нас можно назвать добром, но кулаки у нас определенно есть. Причем тяжелые такие.

Поймал взгляд Саши, и неожиданно для самого себя увидел в нем ненависть. Самую настоящую. Мне оставалось только покачать головой. Товарищи этих уебков увезли ее коллег в рабство. Один из них пытался ее изнасиловать, и если бы не я, то сделал бы это. А потом, скорее всего, убил бы.

Но нет, у нее не было ненависти к врагу.

На самом деле любого солдата можно превратить в отморозка, который будет готов не просто убивать — уничтожать, аннигилировать. Для этого нужно не так уж и много времени. Своя пропаганда, плюс выходки противников, по типу того, когда на их позициях находишь трупы своих с отрезанными ушами, головами и гениталиями. Или когда в интернете натыкаешься на видео того, что они творят. Или на трофейных