Лекарь Империи 10 - Александр Лиманский

прошептал Фырк на моем плече, нервно перебирая лапками. Как будто его кто-то слышал. — Не зарывайся. Император — это тебе не Кобрук, у него чувство юмора может быть очень… летальным.

Но все мои слова были расчетливы и точно выверены. Я знал по каким правилам я играю. Тем более адреналин бурлил в крови, требуя выхода, и мысли, до этого разрозненные, складывались в стройную, неопровержимую картину.

— Серьезно? Для этого нужна была тайная встреча в подвале? Окружение охраной? Весь этот… — я обвел рукой помещение, — театр?

Васнецов наконец подал голос. Тихо, размеренно, словно отсчитывая слова по своим четкам:

— Возможно, мы перестарались с антуражем.

— Перестарались? — я покачал головой. — Дальше стало еще веселее. Мне начали навязывать философию «убийства ради спасения большинства». Проблема вагонетки в чистом виде. Пожертвовать одним, чтобы спасти пятерых.

Император сделал шаг ближе. Всего один шаг — но температура в комнате словно упала на несколько градусов.

— И что же вас смутило в этой дилемме, господин лекарь?

— Сначала — ничего. Признаюсь честно, эта тема меня задела. Как лекаря. Как человека, который дал клятву «не навреди». Я даже начал сомневаться — а вдруг действительно нет другого выхода? Вдруг придется выбирать меньшее из зол?

Перед глазами на долю секунды вспыхнула картина из прошлой жизни. Ночь. Перевернутый автобус. Запах крови и горелой проводки. Крики, стоны…

И я, молодой ординатор, с зажатыми в липкой от крови руке сортировочными бирками. Красная — в операционную немедленно. Желтая — может подождать. Зеленая — ходячий.

И черная… черная для тех, кого уже не спасти. Проблема вагонетки — это игрушка для сытых философов в теплых кабинетах.

В реальной медицине, на поле боя со смертью, нет простых ответов. И я сразу почувствовал фальшь в их словах, в их давящей, показной убежденности.

— Но потом я понял — меня намеренно провоцируют. Склоняют к неправильному выбору, нагнетая обстановку. Давят на эмоции, а не на логику. Классическая манипуляция.

— О, браво, двуногий! — Фырк мысленно зааплодировал своими крошечными лапками. — Ты их раскусил как гнилой орешек!

— А когда заявили, что в подвал приедет сам Император…

Я фыркнул. Ради антуража. Не любил этого, но так было нужно.

— Простите, Ваше Величество, но это уже было слишком. Перебор. Ту мач, как говорят студенты.

— Почему же? — голос Александра Четвертого стал холоднее. Опасно холодным.

Но я уже взял разгон.

— Император? В подвал захудалой больницы? Серьезно? Это не ваш уровень, Ваше Величество. Слишком большой риск для слишком размытой цели. Вы бы не стали так рисковать ради простой проверки какого-то провинциального целителя. Если бы меня позвали во дворец с пышным приемом, я бы еще поверил. Ну или на худой конец встреча тет-а-тет в частной резиденции. Но не подвал.

Громов нервно сглотнул. Я слышал, как щелкнул его кадык. Пот катился по его лбу градом, капал на воротник рубашки, оставляя темные влажные пятна.

Император — это не просто человек, это символ, центр тяжести всей государственной машины. Его безопасность — приоритет номер один.

Любой его незапланированный выезд — это масштабная операция с привлечением десятков, если не сотен, агентов личной охраны, гвардии, местной полиции.

Проверяются все маршруты, все подвалы и чердаки.

А тут — приехать в крысиную нору, известную только этой группе сомнительных личностей? С десятью охранниками? Это не риск, это идиотизм. Так не поступают.

Ни один здравомыслящий правитель так не поступит. Следовательно, либо передо мной не Император, а очень хороший актер, либо… сам Император, но цель этой встречи — и этой проверки — совсем другая. И я должен был понять, какая.

— И потом ваши реакции на появление Императора — слишком наигранные, — я повернулся к тайной канцелярии. — Слишком… театральные, — продолжил я, чувствуя, как кураж разгоняет кровь по венам. — Когда профессор Громов уронил стакан, я чуть не расхохотался. Это было как в плохой пьесе провинциального театра.

— Я… я действительно нервничал! — взвизгнул Громов. Голос сорвался на фальцет.

— Конечно, нервничали, — кивнул я. — Но это был страх актера провалить свою роль, а не благоговейный трепет подданного перед самодержцем. Разные виды страха, Федор Ильич, вызывают разные биохимические маркеры. У вас был классический выброс кортизола, гормона стресса. А у человека, видящего живого Императора, должен быть еще и всплеск адреналина, дофамина, серотонина… целый коктейль. Вы играли роль. Причем играли плохо. Переигрывали.

— Петрушка совсем расклеился! — хихикнул в голове Фырк. — Сейчас заплачет и к мамочке попросится! Скажи ему, что у него грим потек, двуногий!

Я помолчал, оценивая их реакцию. Следующее признание должно было их сильно удивить.

— Я ожидал увидеть двойника. Актера. Или хотя бы очень похожего человека. У Императора же есть официальные двойники для публичных мероприятий — это ни для кого не секрет.

Я сделал паузу и посмотрел прямо в серые глаза Александра Четвертого.

— Но когда увидел вас, понял — передо мной настоящий Император.

— И как вы определили, что я настоящий? — в голосе Императора появился искренний интерес. Даже что-то похожее на… уважение?

Я пожал плечами.

— Не спрашивайте как — не отвечу. Профессиональная тайна.

— Да просто аура власти от него прет как радиация от реактора! — прошептал мысленно Фырк. — Любой дух больницы почувствует!

На самом деле, бурундук был прав.

Именно по его словам я и понял, что это не двойник.

— Но когда я понял, что передо мной настоящий Император, — продолжил я, — все встало на свои места. Как кусочки пазла. Щелк — и картинка сложилась.

Я обвел взглядом «Тайную Канцелярию».

Все они как один выглядели недоумевающими. Каждый по своему, но все равно из шок было видно.

— Я удивлен, что он доверяет именно вам, — я посмотрел на Васнецова, потом на Громова, а затем и на Шелестову. Серебряного проигнорировал сознательно. — Но видимо, на то есть веские причины. Возможно, вы уже однажды доказали свою преданность. Или у вас есть общий секрет, который связывает крепче любых клятв.

Васнецов чуть улыбнулся уголками губ. Едва заметно. Но я увидел. Попал. Слишком близко к истине.

— Но это лирика. Главное другое, — качнул головой я.

Я сделал глубокий вдох. Переходим к основному блюду:

— Существует человек, которого Император прячет ото всех. Кто-то настолько важный, что ради него Александр Четвертый готов рискнуть всем. Репутацией. Троном. Жизнью.

Император не шевельнулся. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Но воздух вокруг него словно сгустился. Стал плотным, тяжелым, как перед грозой.

Он сильный маг. Я не удивлюсь если в этот момент он готовит какое-нибудь заклинание. Но я не скажу ничего такого, чего бы присутствующие не знали. Так что не