Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

нацепил на себя предложенный наряд и вышел на их суд, удостоившись лишь разочарованных покачиваний головами. Затем одёрнул себя, инстинктивно понимая, что мужчине так вести себя неправильно. Так что самостоятельно выбрал из предложенного вороха понравившийся мне костюм с жилеткой и решительно вышел из примерочной. Кто бы сомневался, что и этот вариант им не понравится. Меня отослали обратно, но пришлось их разочаровать:

— Возьму этот.

— Но можно же лучше, — заявила Элен, а Настя согласна кивнула.

— Тогда зачем вы мне его принесли? Сочли приличным? Мне тоже понравилось. Что ещё-то нужно?

Настя, кажется, обиделась, а вот Элен посмотрела каким-то загадочным взглядом.

— Думаю, Степан Романович прав, — удивила она племянницу своим суждением. — Это магазин готового платья, и идеально сидеть ничего не может.

Наблюдавший за нами исподтишка консультант сдавленно крякнул, но возразить не посмел.

— Свезу-ка я вас, сударь, к своей модистке, и она подгонит всё, словно было на вас шито. Так, любезный, — щёлкнув пальцами, подозвала Элен расфуфыренного. — Нам ещё три пары белых рубашек и классические туфли под размер. Надеюсь, с этим вы справитесь?

Он уже собрался уходить, но я поманил его жестом руки и тихо сказал:

— И три комплекта нижнего белья.

— Предпочитаете классику? — уже растеряв уверенность, он всё же попытался меня поддеть.

— Нет, нужны ти-шертс и боксерс.

Лицо насмешника удивлённо вытянулось, а я мысленно поблагодарил продавца одёжной лавки при Соломоновых банях за то, что он поделился так к месту пришедшимися знаниями.

Вырядившись в новый, хоть и не идеально сидевший наряд, и обувшись в действительно оказавшиеся впору туфли, я уже не чувствовал себя нелепо в компании таких изысканных дам. Окончательно добил продавцов, особенно девушку за кассой, когда спокойно воспринял сумму в сто девяносто пять рублей и выписал чек. Кассирша было дёрнулась, но консультант тут же заверил, что они готовы принять чек, точнее два чека, на которые по правилам банка пришлось разделить сумму. Судя по его взгляду на Элен, она вполне подходила на роль гаранта.

Наконец-то мы выбрались из магазина и загрузились в мобиль. Затем, после ещё одной стремительной, хорошо хоть короткой поездки, остановились у библиотеки, но когда я начал собирать пакеты с обновками и старой одеждой, Элен сказала:

— Подождите. — Затем повернулась к Насте. — Ты пока заканчивай приготовления, а я отвезу Степана Романовича к своей модистке. У нас есть ещё три часа, так что успеем подогнать всё по размеру.

Насте этот расклад явно не понравился, хотя я и не понял, чем именно. Она всё же вышла из машины, но внезапно поманила меня за собой:

— Степан, отойдём на минутку.

Элен насмешливо фыркнула, но ничего не сказала. Пришлось мне вылезать через неудобную дверцу и подходить к замершей у двери в библиотеку девушке.

— Что случилось? — изобразил я удивление, хотя уже догадывался, о чём пойдёт речь.

— Степан, я даже не знаю, как сказать, но будь осторожен с моей тётушкой.

— Думаешь, что я её скомпрометирую? Могут быть проблемы с мужем?

Вопрос заставил девушку удивлённо посмотреть на меня, но затем она просто сказала:

— Элен уже два года как вдовая. — Затем, сдерживая улыбку, добавила: — А что касаемо компрометации, она и сама с этим прекрасно справляется. Просто хочу, чтобы ты не сильно обольщался. Её увлечения всегда мимолётны, и мне не хочется, чтобы ты пострадал.

Я несколько секунд гонял в голове мысль о том, как могу пострадать в этой ситуации, и, не придя ни к какому выводу, сказал:

— Настя, я же не девица, которую потом никто замуж не возьмёт.

Такое прямое заявление вызвало искреннее возмущение девушки, она даже ножкой притопнула:

— Я не о том. Ты можешь влюбиться в неё и потом будешь страдать.

Вон оно как… Знать бы вообще, какая она, эта любовь. Я даже прислушался к своим эмоциям и понял, что не испытываю ни к Элен, ни к её племяннице ничего и близко похожего на то, чем маялась бедная Софи. Понять-то понял, но что сказать Насте?

Так ничего и не придумал, поэтому просто мягко улыбнулся и произнёс:

— Не беспокойся, я постараюсь не поддаваться её чарам.

Девушка хотела сказать что-то ещё, но не успела, потому что нетерпение её тёти вылилось в громкий сигнал мобиля, который заставил нас дружно вздрогнуть. Я поспешил вернуться на прежнее место, и мы снова лихо понеслись по городу. Теперь пришлось проехать немножко дальше, покинув центральный район.

Вокруг всё те же пятиэтажки, но было видно, что народ здесь живёт попроще. Мы заехали в закольцованный двор дома, где явно обитали прачки, потому что почти всё пространство в несколько уровней было завешено сохнущим бельём. К нужной двери пробирались, лавируя между белоснежными полотнищами простыней. Элен прокрутила механический звонок, и нам почти сразу открыли. Выглянула женщина средних лет и тут же расплылась в улыбке:

— О, мадмуазель Элен! Рада вас видеть. Проходите. — Говорила она с едва заметным акцентом, что выдавало в ней иностранку.

Непонятно, почему она назвала мою спутницу мадмуазелью, а не мадам? Возможно, просто хотела польстить постоянной заказчице. Внезапно мелькнула мысль, что незамысловатый и наверняка не самый лучший в жанре бульварный роман стал настоящим путеводителем по новой жизни. Уже в который раз замечаю, что прочитанное в «Страданиях Софи» не только спасает меня в непонятных ситуациях, но и отвечает на многие вопросы. Словарный запас, конечно, не пополняет, но в плане общения, особенно с женщинами, очень помогает.

Мы вошли в скромно обставленную, но уютную гостиную. Было видно, что здесь живёт модистка. Даже имелся манекен. Элен быстро пояснила женщине, которую называла Лизетт, что именно нужно сделать. Модистка тут же вооружилась пучком булавок и закружила вокруг меня. Это выглядело как какой-то ритуал. Со стороны наверняка казалось, будто она нашёптывает наговоры и втыкает в меня острые иглы. Я так напрягся, что стоял деревянным истуканом, боясь пошевелиться.

Наконец-то странное действо закончилось, и Лизетт помогла мне аккуратно снять пиджак, затем воткнула пару булавок и в рубашку. После сняла и её, но, когда потянулась к поясу брюк, я тут же отступил. Понимающе улыбнувшись, женщина жестом предложила мне пройти за ширму. Там имелся странный, обшитый тканью табурет, на который можно было сесть, но я справился и без него. Перебросив через ширму брюки и рубашку, я уже хотел попросить, чтобы мне принесли мои старые вещи, но тут за ширму зашла Элен.

В лицо изнутри ударила волна жара, наверняка раскрасившая мою морду в цвет помидора. Я так смутился, что резко развернулся, скрывая некую резко изменившуюся деталь, которую приличному мужчине следует демонстрировать