Финал - Алим Онербекович Тыналин

через бинокль. Японцы создали импровизированные баррикады вокруг командного пункта, установили несколько пулеметов, прикрывающих подходы. Последний оплот сопротивления.

— Нужно подавить эти пулеметные гнезда, — сказал Сопкин, оценив обстановку. — Иначе пехота понесет большие потери при штурме.

В этот момент к нам подъехал всадник в простой крестьянской одежде с красной повязкой на рукаве, связной от Хэ Луна.

— Товарищ Краснов, — произнес он на ломаном русском. — Командир Хэ Лун просит разрешения атаковать командный пункт с южной стороны. Его люди знают тропу, не простреливаемую пулеметами.

Я обменялся быстрыми взглядами с Сопкиным и Окуневым. План родился мгновенно.

— Передайте товарищу Хэ Луну: пусть готовит атаку, — ответил я. — Как только увидит сигнальную ракету, пусть начинает. Мы отвлечем внимание противника танковой атакой с фронта.

Связной кивнул и ускакал, а я повернулся к Окуневу:

— Капитан, сможете организовать демонстративную атаку? Главное — отвлечь внимание японцев от южного склона.

— Сделаем, товарищ Краснов, — Окунев повеселел. — С вашего разрешения, я лично поведу машины.

— Разрешаю, — кивнул я. — Но рисковать без необходимости запрещаю. Демонстрация должна выглядеть убедительно, но вы не должны подставляться под огонь.

Окунев отправился готовить танки к атаке, а я связался с артиллеристами, приказав подготовить дымовые снаряды для прикрытия маневра. План выглядел надежным. Танковая атака с северной стороны отвлечет японцев, а партизаны Хэ Луна незаметно подберутся с юга и нанесут решающий удар.

Через пятнадцать минут все приготовления завершились. Я выпустил сигнальную ракету, и операция началась.

Четыре Т-30 под командованием Окунева двинулись на командный пункт противника. Одновременно артиллерия выпустила несколько дымовых снарядов, окутав подступы к холму белой пеленой. Японские пулеметчики открыли огонь, но пули бессильно рикошетили от брони танков.

Я наблюдал за развитием событий через бинокль. На южном склоне, незаметно для японцев, двигались маленькие фигурки партизан Хэ Луна. Они использовали каждый кустик, каждую складку местности для прикрытия.

Внезапно с крыши командного пункта полетели гранаты. Одна из них попала под гусеницу головного танка.

Раздался взрыв, машина дернулась, но продолжила движение. Легкие японские гранаты не могли причинить серьезного вреда тяжелой бронетехнике.

В этот критический момент партизаны Хэ Луна достигли южной стороны укрепления и с громкими криками пошли на штурм. Японцы, не ожидавшие удара с тыла, заметались между двумя угрозами. Несколько пулеметчиков развернули свои машины в сторону китайцев, но было поздно.

Хэ Лун лично возглавил атаку. С пистолетом в руке, он первым ворвался на территорию командного пункта, увлекая за собой бойцов. Завязался ожесточенный рукопашный бой.

Окунев, увидев замешательство противника, приказал пехоте начать штурм с северной стороны. Красноармейцы, укрываясь за танками, быстро преодолели простреливаемую зону и присоединились к схватке.

Последняя отчаянная попытка японцев остановить наступление провалилась. Через двадцать минут интенсивного боя сопротивление организованно прекратилось. Над командным пунктом противника взвился красный флаг.

Я спешил к захваченному комплексу зданий, где уже стояла необычная суматоха. Пленных японцев выводили с поднятыми руками, среди них несколько офицеров в изорванной форме. Китайские партизаны и красноармейцы обменивались рукопожатиями, хлопали друг друга по плечам, царила атмосфера победы.

У входа в главное здание меня встретил Хэ Лун. Его одежда пропиталась потом и кровью, но глаза сияли.

— Победа, товарищ Краснов! — он широко улыбнулся, показывая белые зубы на фоне закопченного лица. — Командный пункт противника захвачен. Их командир погиб.

— Отличная работа, товарищ Хэ Лун, — я пожал ему руку, чувствуя мозолистую ладонь опытного бойца. — Ваши люди сражались как герои.

— Мы все сражались как герои, — ответил он, оглядываясь на своих измученных, но счастливых бойцов. — Объединились вместе против общего врага.

Внутри командного пункта царил беспорядок: разбросанные документы, перевернутая мебель, следы короткого, но яростного боя. Посреди комнаты на столе разложенная карта района с отмеченными на ней позициями японских частей. Бесценная информация для продолжения операции.

Капитан Окунев, вытирая пот и копоть с лица рукавом гимнастерки, отдавал распоряжения о расстановке танков для создания оборонительного периметра.

— Товарищ Краснов, — обратился он ко мне, — основные силы противника разбиты. Отдельные группы пытаются отступить в южном направлении. Отдаете приказ преследовать?

Я на мгновение задумался. Преследование разбитого противника могло окончательно деморализовать японцев, но и создавало риск растянуть наши силы, сделать их уязвимыми для возможного контрудара.

— Преследуйте в пределах пятикилометровой зоны, — решил я. — Дальше не углубляйтесь. Главная задача сейчас закрепиться на захваченных позициях и подготовиться к отражению контратаки.

Сопкин подошел с донесениями от разведчиков:

— Японцы в панике отступают по всему фронту. Потеряв командование, они не способны организовать сопротивление. Ближайшие резервы противника находятся в Цицикаре, это более семидесяти километров. Даже при полной мобилизации им потребуется не менее суток, чтобы добраться сюда.

Эта информация тактически обнадеживала, но стратегически настораживала. Реакция японского командования на захват Дацина последует неизбежно.

Вопрос лишь во времени и масштабе. Нам необходимо использовать каждую минуту передышки для укрепления позиций.

— Товарищ Сопкин, — произнес я, — передайте Воронцову. Пусть немедленно выдвигается с инженерной группой. Надо готовиться к развертыванию нефтедобывающего оборудования.

К полудню последние очаги сопротивления подавлены. Наши потери оказались на удивление небольшими: семь человек убитыми, около тридцати ранеными, три танка требовали серьезного ремонта, еще пять получили легкие повреждения. Учитывая масштаб операции, результат можно считать блестящим.

Японцы потеряли почти весь гарнизон. Около двухсот убитыми, более ста ранеными, остальные попали в плен. Вся их уцелевшая техника, танки, артиллерия, транспорт, перешла к нам в качестве трофеев.

Я поднялся на крышу захваченного командного пункта и осмотрел панораму долины Дацина. Поле боя постепенно очищалось: увозили раненых, эвакуировали подбитую технику, закапывали тела погибших. Над зданиями развевались наши флаги.

Это сражение изменило историю. Мы не просто захватили стратегически важный ресурс, мы доказали превосходство советской военной техники и тактики. «Катюши» и танки Т-30 продемонстрировали качественный скачок в развитии вооружений, на десятилетия опередив свое время.

Я достал карманные часы: прошло совсем немного времени с начала сражения. Еще утро.

Сопкин подошел с докладом о полном завершении операции:

— Товарищ Краснов, Дацин наш. Нефтяные месторождения под нашим контролем. Система обороны создается по периметру. Инженерные группы приступили к работе.

Я кивнул, чувствуя огромную усталость и одновременно глубокое удовлетворение. Первый этап операции «Дацин» завершился полным успехом.

Теперь предстояла не менее сложная задача. Удержать захваченное и заставить японцев признать новый статус-кво.

— Подготовьте радиограмму в Москву, — сказал я Сопкину. — «Дацин взят. Потери минимальные. Начато развертывание нефтедобычи. Ожидаю дальнейших указаний. Эмиссар-1».

Сопкин козырнул и отправился выполнять