Финал - Алим Онербекович Тыналин

артиллерия рассредоточились по позициям, тщательно маскируясь. «Катюши» заняли господствующие высоты, с которых открывался хороший обзор на японские позиции. Пехота окопалась на флангах, готовая поддержать танковую атаку.

Я вызвал командиров на последний инструктаж.

— Товарищи, через два часа начинается основная фаза операции, — сказал я, разворачивая карту на капоте штабной машины. — Наша цель — нефтяные месторождения Дацина. Японский гарнизон, по последним данным разведки, насчитывает до трехсот человек, четыре горных орудия, десяток легких танков.

Окунев, командовавший танковым батальоном, уточнил:

— Действуем по схеме «Молот и наковальня»? Основная группа наносит фронтальный удар, две фланговые группы охватывают с боков?

— Именно так, — подтвердил я. — Но сначала залп «Катюш» по командному пункту и артиллерийским позициям. Это деморализует противника и лишит его управления.

Хэ Лун добавил:

— Мои отряды начнут демонстративное наступление с юга за пятнадцать минут до вашего основного удара. Отвлечем внимание японцев.

— По окончании активной фазы, — продолжил я, — немедленно приступаем к обороне захваченного района. Японцы наверняка попытаются контратаковать, как только опомнятся. Нам нужно продержаться минимум сутки, пока не подтянутся основные силы.

Все командиры получили четкие инструкции. План детально разработан, каждое подразделение знало свою задачу. Оставалось только ждать назначенного часа.

Я поднялся на небольшой холм, с которого открывался вид на долину Дацина. В предрассветной дымке смутно виднелись очертания японских укреплений.

Пора отдавать приказ о начале атаки.

Глава 17

Битва за Дацин

С холма открывался отличный вид на долину Дацина. В предрассветной дымке смутно виднелись очертания японских укреплений.

По изрытой колеями дороге медленно двигались наши танки, тяжелые стальные коробки, в каждой из которых сидели напряженные танкисты.

В утреннем воздухе разносился приглушенный рокот дизельных двигателей. Мощные машины расползались по заданным позициям, занимая исходное положение для атаки.

Сквозь легкий туман проступали очертания холмов, на которых располагались три роты противника с артиллерийскими орудиями. Японцы, не подозревая о нашем присутствии, продолжали обычное утреннее построение.

Сопкин подошел ко мне, держа в руках полевой бинокль.

— Все подразделения заняли позиции, товарищ Краснов, — доложил он. — «Катюши» готовы к залпу. Танки выдвинулись на исходные рубежи. Пехота ждет сигнала.

Я достал карманные часы. Механизм швейцарской работы показывал 5:45 утра. Через пятнадцать минут должен начаться отвлекающий маневр Хэ Луна с южного направления.

— Отлично, — я спрятал часы в нагрудный карман и снова поднял бинокль. — Где Овсянников?

— Лично проверяет наводку «Катюш». Александров занял позиции у аэродрома. Диверсионные группы готовы к проникновению на аэродром, — сообщил он. — Подготовили заряды под самолеты. Ждут сигнала.

По плану диверсанты должны начать в 5:55, за пять минут до основной атаки. Самолеты должны остаться на земле.

В этот момент к нам присоединился посланец от Хэ Луна, в простой крестьянской куртке, подпоясанной военным ремнем с маузером. На груди тоже болтался бинокль, старый, но надежный.

— Наши люди готовы, — произнес он на ломаном русском с сильным акцентом. — Южные отряды начнут через десять минут. Создадим много шума.

Я кивнул:

— Важнее всего отвлечь внимание японцев от северного направления. Держитесь на безопасной дистанции, не лезьте под пулеметы.

Китаец усмехнулся, обнажив крепкие зубы.

— Не беспокойтесь, товарищ Краснов. Китайцы умеют вести партизанскую войну. Когда ваши танки прорвут оборону, мы ударим с юга всеми силами.

Он отсалютовал и растворился в утреннем тумане, спускаясь с холма обратно к своим войскам.

Время неумолимо приближалось к назначенному часу. Я еще раз обвел взглядом позиции.

Окуневские танкисты в который раз проверяли орудия, негромко переговаривались. Пехота лежала в наспех вырытых окопах, готовая поддержать танковую атаку. Артиллеристы Забродина замаскировали орудия ветками и чехлами.

Часы показывали 5:55. Где-то на южном направлении раздались первые выстрелы. Хэ Лун начал отвлекающую атаку точно по расписанию. Вдалеке затрещали винтовочные выстрелы, глухо забухал старый пулемет.

— Пора, — я повернулся к Сопкину.

Через минуту со стороны аэродрома донеслись приглушенные расстоянием взрывы. Диверсионная группа приступила к выполнению задания.

5:58. Японский гарнизон пришел в движение. Солдаты заторопились между укреплениями, занимая оборонительные позиции.

5:59. Я стоял, затаив дыхание.

6:00. На мгновение воцарилась тишина, а потом мир вокруг взорвался адским грохотом.

* * *

Подполковник Хидео Нагата проснулся, как обычно, за полчаса до побудки. Двадцать лет армейской службы выработали в нем привычку, которой он следовал независимо от обстоятельств, будь то казармы Токио, полевые учения в горах Хоккайдо или гарнизон на окраине Маньчжурии.

В свои сорок два года Нагата сохранял безукоризненную выправку и четкость движений кадрового офицера.

Выпускник Императорской военной академии, ветеран кампании в Корее, награжденный Орденом Восходящего Солнца за подавление восстания в Шаньдуне в 1927 году, он считал назначение командиром гарнизона в Дацине временным понижением.

Провинциальная служба на задворках империи не соответствовала его амбициям, но Нагата верил в благосклонность судьбы, особенно сейчас, когда планировалась крупная операция против Южно-Маньчжурской железной дороги.

Подполковник аккуратно надел свежую форму, тщательно очищенную денщиком накануне вечером, и подошел к окну деревянного домика, служившего ему квартирой. Утренний туман стелился над долиной, придавая окружающим холмам загадочный, почти мистический вид. Нагата всегда ценил такие моменты спокойствия перед началом суетливого армейского дня.

— Господин подполковник, разрешите? — в дверь постучали.

— Входите, Тагути, — ответил Нагата, не оборачиваясь.

Капитан Тагути, начальник штаба гарнизона, вошел с папкой документов и утренними донесениями.

— Доброе утро, господин подполковник. Ночь прошла спокойно. С юга поступают сообщения о некоторой активности китайских банд, но ничего серьезного.

— Эти крестьяне снова вздумали поиграть в партизан? — Нагата усмехнулся, принимая документы. — Пошлите усиленный патруль, пусть проверит обстановку.

— Уже сделано, господин подполковник. Лейтенант Симада с тридцатью солдатами выступил полчаса назад.

Нагата кивнул с одобрением. Тагути всегда предугадывал его распоряжения.

— Что с подготовкой операции «Хризантема»?

— Все идет по плану. Диверсионные группы готовы к выдвижению. Ждем только подтверждения из штаба Квантунской армии.

— Хорошо. — Нагата подошел к столу и развернул карту региона. — А что с русскими? Какая-нибудь активность на границе?

— Никаких признаков, господин подполковник. Последние донесения разведки говорят о полном спокойствии. Советские войска не проявляют никакой активности.

Нагата задумчиво потер подбородок.

— Это может быть обманчивым. Русские хитры. В девятнадцатом году я видел, как они действуют… — он не договорил, прерванный звуком горна, извещавшего о побудке.

За окном командирского домика начиналось обычное утреннее оживление гарнизона. Солдаты строились на плацу для утренней гимнастики, санитары проверяли чистоту в бараках, кухонный