Дитя минувшего - Кристина Веда

Никаких чувств. Только стратегия.

В этом уверял себя Марк, но по странной причине продолжал хмуриться и злиться.

Позади раздались крики. Он резко обернулся. Толпа мечущихся туристов разбегалась, подпихивая друг друга, указывая в сторону противоположного края катера. Что-то явно пошло не по плану. В груди неприятно шевельнулся тревожный червь.

Марк сразу понял – Миша в беде.

Он рванул в сторону, лавируя между людьми и даже одной детской коляской. Прямо на него вылетел Касим, его слегка кренило, словно набитый живот мешал держать верный путь. Следом мчался Вихрь.

Выбежав на палубу, Марк увидел источник паники.

Змей Горыныч. Только теперь он больше напоминал не мифическое чудовище, а бешеную собаку. Он передвигался как зверь на четырёх лапах, рыча и кружа, его хвост с треугольным наконечником лихорадочно дёргался и сносил всё на своём пути, включая пластиковые стулья и пару недоеденных бутербродов со стола.

У его лап кто-то лежал. Белые волосы рассыпались по полу, а рука неестественно выгнулась. Жертва была без сознания.

– Миша… – выдохнул Марк, но воздуха будто не хватило.

Он выхватил кинжал, что материализовался из тьмы, взгляд зацепился за Змея, и мозг включил боевой режим. Беглым взглядом он тут же пробежался по противнику, оценивая и выискивая слабые места.

– Крааасииивая… – прорычал Горыныч утробно, явно имея в виду Мишу.

Не сговариваясь, Марк и Вихрь кинулись в атаку. Но Горыныч оказался проворнее, чем выглядел. Хвост хлестнул вбок, и Марка откинуло прямо в стойку с сувенирами.

Он успел полоснуть Змея по ноге и тот завопил.

На Марка посыпались магниты, статуэтки, матрёшки. Меч отлетел к чьей-то ноге.

Сверху каркнул Касим:

– Вихрь, достань Мишу, я отвлеку!

Марк уже поднялся и решил отвлечь Горыныча на себя. Схватил первое, что попалось под руку – брелок с кошкой в кокошнике – и швырнул в Горыныча. Потом пошли в ход магнитики, матрёшки, даже лосьон после загара с надписью «Купался в Неве и выжил».

Горыныч ловко уворачивался, но злился всё больше. Он кидался то влево, то вправо, но не отходил от Миши. Марк швырнул очередной предмет, что-то мягкое, странное, и попал прямо в голову Змею. Это оказалась шапка-ушанка с надписью «Я люблю Питер».

Горыныч застыл. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

С нечеловеческим рыком и комичной любви к малой родине, будто оскорбили его любимый Питер, Горыныч сгреб Мишу, поднял в лапы и выпустил крылья. Широкие, кожаные, с паутинкой прожилок.

Марк не успел подняться как резкий взмах крыльев отшвырнул его вместе с сувенирами в борт. Катер закачался, люди закричали, а чья-то селфи-палка улетела в воду.

Вихрь начал закручиваться вокруг себя, чтобы превратиться в духа, но его сбил огромный хвост, столкнув в ограждение.

Марк попытался встать. Второй взмах и снова в пол. Его придавило ветром, точно камнем.

Он поднял голову. Миша безвольно повисла в когтях чудовища.

Горыныч поднимался всё выше.

Сзади, с набитым пузом, тяело нёсся Касим.

Марк, прижимая ладонь к больным рёбрам, добрался до бортика.

Миша была уже далеко. Точка. Белая точка на фоне неба.

И он ничего не мог сделать.

***

Темнота окутывала пространство. Следуя за странным звоном, точно он стал осязаемым, я пробиралась к реальности. Отталкивала липкий и тягучий, точно мед, звон и приближалась к ещё большей тьме. Сама не знаю, куда я лезла, но в голове было четкое ощущение, что я должна карабкаться вперед. И вот, с очередным движением, я будто смахнула пелену. Звон настиг с болью. Оглушил. И с этой болью я вернулась в свое тело.

Раздалось шипение и я поняла, что сама издавала этот звук.

Разлепила глаза, но картинка не изменилась. Мрак все также окутывал пространство, поглощал меня. Лишь через время очертания стен и предметов проявились во тьме, когда я к ней привыкла.

Боль маленьким молоточком стучала по голове, по костям.

Я втянула носом сырой, холодный воздух и громко выдохнула. Потерянность сменил страх, и я приподнялась на локте, отметив, с какой болью отдавалось движение в теле.

Осмотрелась.

Где-то под купольным потолком были щели и через них просвечивались блеклые лучи света. Точно маленькие пауки, что плели свои паутины, они спускались к огромной, но пустой площадке. Я разглядела лишь голые стены и раскиданные в противоположной стороне доски. Возможно, они остались после строительства этого собора. А я точно находилась в одном из Питерских соборов, более того, в одном из его куполов. Это я поняла по стенам без углов, что тянулись вверх и сходились там в одной точке.

Звон в голове стих. Я села на корточки, держась за голову и вдохнула пыльный воздух. Темнота обступала меня.

Неожиданно раздалось громыхание, точно огромные купала зажали мою голову и отбили двенадцать часов. Я стала той самой кукушкой на настенных часах гостиницы, которая без сил повисла на циферблате.

Как только гром прекратился, раздался глухой топот. Лишь когда на стену с уличной стороны что-то громко приземлилось, я осознала, что это было хлопанье крыльев.

Зверь, что зацепился за купол, точно паук прополз вдоль стены. Я провожала его взглядом, ведь за ним следом сыпалась труха старых досок. Звуки затихли.

Я прислушалась, сжавшись.

Через мгновение дерево застонало и блеклый свет упал мне в ноги с высокого, сводчатого потолка, где растворилась дверца и огромная тень рухнула на пол. Приземлилась так, что пол задрожал в страхе. Или это я затряслась, затаившись в тени, которого не касался солнечный свет.

Бросила взгляд на потолок, откуда проникал в комнату блеклый луч – мой единственный шанс на спасение.

Огромная туша с тремя головами встала на задние лапы и тяжело фыркнула. Из ноздрей повалил дым и головы медленно, точно мучая меня, развернулись. Изучали пространство.

Он найдет меня.

И сожрет.

Страх плетью обжог спину, и я встала на ноги. Не могла же я стать ужином!

Но стоило мне сделать шаг, как половицы застонали, выдав меня. Все три головы обернулись.

Держась за стену я кинулась туда, где лежали доски. Почти схватила одну из них, но точный удар вышиб пол под ногами. Доски полетели на меня.

Со стоном я отлетела к стене и упала тряпичной куклой. Тело напряглось так, точно я была сплошным синяком. Мне хотелось взреветь от тяжести, но страх сковал тело. Плечо разрывала боль. Я нащупала торчащий сук дерева, что выходил из тела ниже моей ключицы. Кровь ударила в ладонь, рана запылала.

Горыныч