Мечников. Том 8. Луч надежды - Игорь Алмазов

Хотя, если вспомнить, сколько мне лет на самом деле, я практически гожусь ему в отцы или, по крайней мере, в старшие братья. Сложно делать вид, что мне всего лишь двадцать пять лет. Я уже в прошлой жизни успел достаточно долго потоптать землю, набить шишки и многому научиться на собственном опыте.

Пока Синицын искал нам подходящий столик, я осмотрелся вокруг, пытаясь уловить все детали происходящего. Всё-таки в кабаках я никогда не бываю, но с точки зрения наблюдения за малоизвестной мне Российской Империей — это опыт интересный.

Сейчас я чувствую себя так, будто оказался в музее, а не в питейном заведении. Хотя это место определённо не предназначено для аристократов. Хорошо, что после прошедших нескольких дней мы с Синицыным слабо напоминаем представителей сливок общества. У одного одежда ножницами порезана, а второй уже не видел здорового сна несколько недель.

Держусь на одних зельях. Надо бы вернуть себе нормальный режим. Проблемы решать надо, но и о своём здоровье забывать не стоит. Как же я буду лечить людей, если сам изношу свою нервную систему в клочья? Лекарская магия может излечить практически всё, но я сильно сомневаюсь, что она может замедлить старение стремительно изнашивающегося организма. Тут уже ни один бог не поможет, не говоря уже о лекарях.

Так что в каком-то смысле даже хорошо, что я позволил себе выбраться вместе с Ильёй этой ночью. Нужно дать себе небольшую перезагрузку. Так у меня появится куда больше сил.

— Ну что, как тебе здесь, Алексей? — потягивая неизвестный мне напиток, спросил меня Синицын, когда мы уже расположились за столиком.

— Интересный опыт. Правда, меня немного напрягает тот факт, что ты снова пристрастился к выпивке. Разве ты не должен сейчас принимать таблетки? — напомнил я.

— Ой, да брось! Ты правда думаешь, что я так просто сорвался? — усмехнулся он. — Вот, сам попробуй.

Он протянул мне кружку, я отхлебнул из неё и понял, что Илья на самом деле упивается обычным квасом.

В настоящем квасе, кстати, тоже содержится небольшой процент спирта, как и в том же кефире. Но уж на это обращать внимание точно не стоит. Главное, что Илья твёрд в своём решении поддерживать здоровый образ жизни.

— Может, тебе тоже принести? — предложил он.

— Нет, лучше давай перейдём к делу. Подвесил интригу, а теперь тянешь время, — усмехнулся я. — Нехорошо, дружище. Показывай, на что способна твоя татуировка.

— Хе-хе! — хохотнул он. — Смотри внимательно, Алексей. Видишь — за соседним столиком сидят дамы?

Дамами их назвать трудно. Подозреваю, что это обычные девицы из расположенного рядом публичного дома. Это свойственная черта именно этой эпохи. Николай Первый, судя по историческим сводкам, осознал, что бороться с проституцией практически невозможно, поэтому решил её легализовать.

Логика заключалась в том, чтобы узаконенные бордели приносили доход казне и подчинялись государству. Были созданы перечни правил, которым должны были следовать публичные дома. К примеру, брать женщин определённых возрастов, располагать свои заведения подальше от школ и церквей, не выставлять рекламных вывесок и, самое главное, закрываться во время религиозных праздников.

В этом плане подход Николая Первого мне кажется мудрым. Если проблему искоренить нельзя, значит, нужно обернуть её в свою пользу.

И мы в данный момент как раз живём в период Николая Первого, который и в этом мире, судя по всему, провернул точно такую же схему.

— Только не говори, что ты собираешься воспользоваться их услугами, — сказал я Синицыну.

— Да какой там! — отмахнулся он. — Ты же мне всего час выделил. Я лишь хочу показать на их примере, как работает татуировка. Думаю, ты уже догадался, в чём её соль?

— Подозреваю, что с помощью неё ты притягиваешь женщин и предрасполагаешь их к себе, — произнёс я.

— В точку, Алексей! — ухмыльнулся Илья. — Вообще ничего делать не приходится, достаточно провести по татуировке рукой и поделиться с ней своей маной.

— Только мне показалось, что с Бронниковой тебе она не помогла, — подметил я.

— Ну… Она иногда сбоит, — пожал плечами Илья. — Сначала не помогла, потом вроде помогла. Всё зависит от темперамента женщины. Таких, как Светлана, трудно завоёвывать одной лишь магией.

Боги, о чём мы только разговариваем⁈ А ведь Илья и вправду увлечён этим процессом. В целом, я догадываюсь, в чём его проблема. Повышенная любвеобильность или, как её называют иначе — гиперсексуальность — это чаще всего следствие психологической травмы. Многие мужчины полагают, что в любовной сфере есть правило «чем больше — тем лучше»!

Может, это соревнование и имеет эволюционные корни, но когда человек всю жизнь посвящает бесконечному поиску женщин, как правило, это является психологическим отклонением.

Обычно оно развивается у мальчиков, которые росли без матери, или же мать никаким образом не поддерживала их в процессе взросления. Таким образом, вырастая, они начинают это компенсировать, пытаясь найти в женщинах то, чего недодала им мать.

Теория спорная, но большинство психотерапевтов из моего мира считали именно так. Всё как всегда — все проблемы из детства.

— Погоди, Илья, мне кажется, что ты выбрал неправильных женщин для экспериментов, — произнёс я. — Они ведь на что угодно готовы ради денег. Как я пойму, что твоя татуировка и вправду работает?

— В том-то и соль, — улыбнулся он. — Когда я воспользуюсь своей силой, они будут готовы на всё забесплатно. А теперь — наблюдай!

Синицын провёл рукой по груди, активировав свою магическую руну, а затем направил в неё свою ману. Я почувствовал, как нас окружила лекарская энергия, а потом…

А потом «дамы» из-за соседнего столика и вправду обратили на нас своё внимание, а уже через минуту решили подсесть к нам.

— Работает, работает! Я же говорил! — прошептал он.

— Здравствуйте, господа! — пропела одна из них и присела рядом со мной. — А вы, случайно, не Алексей Александрович Мечников?

Синицын вскинул брови и с трудом удержал отпадающую челюсть. Две девушки присели рядом с ним, но одна всё же направилась ко мне. Всё-таки дала осечку его татуировка. Я всё равно каким-то образом, ничего не предпринимая, смог привлечь одну из них.

Более того, она откуда-то знает моё имя.

— Нет, думаю, вы обознались, —