На краю Империи - Иван Гвоздик

— Тогда в чём смысл? — хмуро спросила лейтенант Анжела Лопас, стоящая чуть позади Роба и Вержиньи.

— Всё просто. Посмотрите на контингент, который мы тут собрали: сплошные насильники и убийцы, вся мразь, собранная со всех концов необъятной империи, свозилась сюда десятками лет. Им дали надежду не умереть сразу на плахе, и они согласились, не подозревая, что их готовят как живой щит на тот самый момент, который грядёт в ближайшее время, — распереживавшийся генерал плеснул себе вина в деревянную чарку и залпом осушил. — Мы убьём столько зеленокожих говноедов, сколько сможем, остальные же перебьют этих ссылочных и наберут себе столько мяса, сколько захотят. Большая часть орды успокоится и вернётся в степи, другая же часть, самая жадная, вероятно, пойдёт к Пограничному, где их уже будет реально перебить. Именно там будут настоящие воины и достойные сыны империи, и именно там мы не имеем права их пропустить, а не здесь, — выдахшийся генерал вновь приложился к чарке с вином, и наступила пауза, позволившая всем осмыслить услышанное.

— Но это как-то бесчеловечно, — неуверенно сказала Иллейв и переглянулась с Вержинией. Похоже, девочки были солидарны в этом вопросе.

— Девочка моя, бесчеловечно будет позволить оркам пройти вглубь империи и начать пожирать беззащитных жителей бесчисленного числа деревень и поселений. За сотни лет противостояния только эта тактика работает, но знает о ней только высшее руководство лагеря, иначе, если разойдутся слухи, то все местные преступники просто разбегутся, и эту лавину будет не остановить. Так что не нужно здесь дискуссий! — последние слова генерал буквально прорычал, давая понять, что тут не совет народов, а самая настоящая монархия. — Всё, что вам нужно знать, так это то, что вам не требуется рисковать, помогайте обороняться, но не сложите головы там, этого совсем не требуется. Когда услышите три коротких сигнала рога, незаметно отступите и уходите через этот люк.

— Мы поняли, — положил я руку на плечо жены, по-прежнему не согласной с проводимой здесь политикой. Мне же всё равно было на судьбу ссыльных сюда преступников, расхаживающих в имперской форме. Особой моралью я никогда не болел и не любил людей просто за то, что они люди. Лично мне импонировала политика, проводимая империей, и разводить сейчас демагогию было явно лишним.

— Три коротких гудка, — подтверждая, что поняла смысл совещания, Анжела кивнула генералу.

— На этом совещание закончено. Все свободны, — генерал встал, провожая нас взглядом.

Мы вышли на улицу под лучи заходящего солнца. Ветер трепал мои волосы, и я поднял голову, прикрыв глаза и вдыхая полной грудью.

Тёплая ладошка коснулась моей руки, и я сжал её.

— И ты согласен с этим? — тихо спросила Иллейв. Её густые чёрные волосы развевались на ветру, стройные загорелые ножки выглядывали из-за разрезов зелёной военной юбки, и я невольно залюбовался. Какая же она у меня всё-таки красавица! Столько лет в браке, а никак не могу перестать ей восхещаться.

— Это не имеет значения. Не мы тут командуем, на всё, что здесь происходит, воля Императора, и даже наше тут нахождение — его план. Так что не терзай свои мысли ненужными думами.

Я обнял её за плечи, и мы направились в глубь лагеря.

— И всё же? — не унималась она.

— Если тебе это так важно, то да, я согласен с этой политикой. Пойми, если бы не эта ссылка, все эти люди уже давно были мертвы, лишившись головы на плахе, а так они принесут хоть какую-то пользу империи.

— Если ты так считаешь, то так тому и быть. Я лишь следую за тобой, муж мой. А уж куда заведёт нас прокладываемая тобой тропа — лишь твоя ответственность.

За тихими разговорами мы добрались до территории своего отряда, где радостный Роб уже разливал по жестяным кубкам крепкую брагу.

Он встретил нас с довольным прищуром и протянул мне стальной кубок с уже налитым пойлом.

— Выпьем же за моего друга и напарника, благодаря которому все мы сейчас здесь и наслаждаемся очередным днём, — за Пабло!

Толпа проскандировала моё имя, и, чёкнувшись, мы залпом осушили кубки. Внутри разлилось приятное тепло. Немного было неудобно от таких восхвалений, но для людей это важно, так что пускай.

— Не знаю, как вы, а я сегодня напьюсь, возможно, это наша последняя ночь, так давайте веселиться! — отсалютовал Ян, который обычно предпочитал молчать в обществе и больше слушать.

— Поддерживаю! — хохотнул Роб.

Вскоре солнце всё-таки спряталось за горизонт, а наш отряд по прежнему пил и веселился, рассевшись вокруг костра под шум ветра и весёлый треск сгорающей древесины.

Ночь пролетела быстро, словно одно мгновенье, а пробуждение — резким и неприятным.

По лагерю прокатился пробирающий трубный звон. Я соскочил со шкур, вырываясь из объятий голого тела жены, так сладко спавшей и закинувшей на меня голую ножку.

Ошарашенно завертел головой, пытаясь понять: что за, демонов им в койку, тут происходит?

— Пабло, что это за бесовщина? — болезненно хмурясь, Иллейв застонала и плотнее закуталась в шкуру. Вчера девушка изрядно выпила, а сегодня страдала похмельем.

Тем временем рог даже и не думал униматься, на улице слышались крики и топот ног. Лагерь пришёл в движение, словно потревоженный улей.

Полог палатки открылся, и в проходе появилось хмурое лицо командира.

— Вставай, кажется, началось.

Здоровый шатёр, принадлежащий нашему отряду, делился на отдельные секции, в одной из таких мы и жили с женой. Сейчас весь отряд выползал из своих отсеков, собираясь в холле.

— Сегодня славный день, чтобы помереть — раскуривая трубку, вдруг произнёс Ян, на котором скрестились взгляды членов отряда, явно не разделяющих его точку зрения.

— Я бы предпочла сегодня не умирать, — шикнула на него Вержиния.

Иллейв оперлась головой на моё плечо, спутанные чёрные волосы падали ей на лицо, и время от времени она болезненно постанывала.

— Что же ты так напилась? — погладил её по голове, и в руке у меня возник пузырёк малого исцеляющего зелья. — Выпей, должно помочь.

Она благодарно кивнула, трясущейся рукой принимая спасительную жидкость.

Толпой мы вывалились наружу. К нам уже спешила