Вторичка - Эра Думер

особенно в случае, если рейс задерживался. В аэропорте с высокими ценами и коротким списком развлечений ожидание было той еще пыткой. Наша троица сошлась на позиции невмешательства: тем самым планировалось спровоцировать изменения – хотя бы смены надписей в расписании.

Я глядела на спутников свысока: Диана, по моим расчетам, вылетит из игры первой, как самая суетливая из нас, а Ян отойдет за стаканом американо и влипнет в какую-нибудь историю – скажем, его придавит кофейным автоматом, и он попадет в Лимб терминала А.

О, как же глубоко я заблуждалась.

У напарника с Дианой завязался отвлеченный разговор, а вскоре они отправились листать журналы в книжной лавке. Я сидела, разглаживая складки на юбке, бросая взор на часы и заставляя себя отворачиваться от циферблата. Действие повторялось до бесконечности – время превратилось из смолы в янтарь и никак не хотело продвигаться.

– Давайте поиграем в слова, разгоним серое вещество, – предложила Ди, постучав пальцем по виску.

– Вперед. Я первый, – Ян распотрошил волосы за ухом, задумавшись на мгновение. – М-м… Бог.

– Гусеничка! – воскликнула макет и выжидающе уставилась на меня.

– Апатия, – подумав, ответила я.

– Ян.

«Имя собственное нельзя…»

– Носорожек!

«Уменьшительно-ласкательные тоже!»

– Кома.

– Арка, – выдал мой нарциссичный друг. Пожалела, что вообще начала с ними играть.

– Алтайский соколеночек!

Я ошалело воззрилась на Ди.

– Э-э… Катарсис, – проговорила я.

– Сила.

– Армянская чаечка!

– Какая еще арм… – взмолилась я, но меня перебил Ян:

– Мастер арочных переходов!

Диана и мой коллега, не сговариваясь, вскочили со своих мест, забыв о моей очереди, и, указав друг на друга, проскандировали в один голос:

– Вомбатик!

– Какого черта? – я обессиленно сгорбилась. – Как вы вообще это сделали…

– Не знаю, но было весело, – Ди вскинула руки. – Давайте потрескаем чего-нибудь. Очень уж хочется шоколадной пасты!

Не выдержав, узнала, который час. Итого двадцать четыре минуты на Этаже. Не вывожу! Я вытянула ноги, подобрала, потом выпрямила левую. Поменяла на правую. Синдром беспокойных ног. Вот и начался невроз – предвестник окончательного сумасшествия. Вновь посмотрела на красные неоновые цифры: двадцать пять минут.

– Что такое, Иголочка? – шепнул на ухо свалившийся как снег на голову Ян и ощерился. – Сожалеешь о своих бравадах?

«Не в бровь, а в глаз».

– Да уж, Ди, сомневаюсь, что тебе удастся удовлетворить пищевые привычки этого привереды, – игнорируя справедливое замечание, потыкала напарника в плечо. – Картошка, но не картошка, тыква, но не тыква, батат, но не батат. Я умываю руки с его «кулинарным шедевром».

Ди накрутила на палец кончик рыжих волос, сведя брови, а потом приоткрыла рот, словно ее осенило, и жестом заманила нас в маркет:

– Так-так, у Ди есть теория. Отправляемся на поиски настоящего кулинарного шедевра!

Я скептически фыркнула и соблаговолила пойти следом, ни на йоту не сомневаясь в ее поражении.

Через десять минут мы катались на эскалаторах. Я – мрачнее ночи. Ян расковыривал сухую скорлупу кулинарного шедевра, хватаясь за мочку уха, чтобы охладить обожженные о начинку пальцы. Бог доставал из орехов мякоть и пробовал, каждый раз, как в первый, восхищаясь.

– Я даже не знала, что каштаны жарят, – буркнула я.

– Ой, я случайно узнала, – ответила Диана, – когда была с родителями в Лиссабоне. Мне, конечно, так смешно было есть то, что растет во дворе. Хотя жарят специальный сорт каштанов, а те, что водятся в городе, кушать нельзя. Когда попробовала впервые, понравилось. Скорлупа отстает, а внутри – сладкая золотистая начинка. Среднее между картошкой и грецким орехом.

Я заправила за ухо прядь. Ди без умолку нахваливала свою победу, а Ян посмеивался и наслаждался кулинарным шедевром – тем, который мы искали четыре этажа, чтобы его в два счета раскрыла какая-то гламурная визгля. Впервые за время нашего знакомства на щеках бога блуждал светло-коралловый румянец – и всего-навсего от вкусной еды.

Мы охотимся не за кулинарными шедеврами, Иголочка, а за теми воспоминаниями, что закодированы в них.

Интересно, при каких обстоятельствах напарник впервые попробовал жареный каштан? Воспитатели вряд ли водили его по интерактивным кинотеатрам и кафешкам – охотнее представлялось, как Лебье собирал коллекцию солдатиков, а Рейепс ездила ему по ушам, пока их ребенок таскался в одиночные горные экспедиции. Нокс-Рейепс питала ненависть к сыну, потому что он не оправдал ее тиранических надежд. Нетерпеливая и вспыльчивая, она могла бы потратить хотя бы месяца два, чтобы узнать его ближе: что Янус любил есть, в какие игры играл, какой приключенческий роман предпочел бы нудным свиткам. Почему родители были так жестоки к собственному ребенку? У меня не находилось ответа.

Мы перешагнули металлические зубчики, где лестница превращалась в прямую линию. Ян протянул мне каштан и сказал:

– Тот самый! Попробуй.

Я не знала, как подхватить горячую начинку, чтобы не обжечься. Примечательно, что терминал жил своей жизнью; блюда с пылу-жару, освещение, работающие экраны и динамики. Кто-то невидимый нажарил, вот, каштанов. Бог сам снял половинку и поднес к моим губам. Я приоткрыла рот, зыркнув на него, и тут же опустила глаза. Язык слегка обожгло, но, распробовав «шедевр», я слегка улыбнулась:

– Сладко.

Мы на миг схлестнулись взглядами, и перед мысленным взором просвистела истребителем картина с нашей шалостью на берегу Коцита. Но… Шалостью? Теперь так это называется? Да мы же едва не занялись любовью! Как могло дойти до этого? Мне совершенно не улыбалось пополнить коллекцию служебных романчиков смазливого ликвидатора Агентства Иномирной Недвижимости.

Диана обняла нас за шеи, разбивая зрительную связь, а заодно и мои сокрушения:

– Обожаю вас, ребята.

Я подавила улыбку. Мне, на самом деле, было приятно их общество – эдакий перерыв между тьмой и кромешной тьмой. Чтобы перевести дух и продолжить спуск по этажам, как одержимый пещерами спелеолог.

– Dear alien invaders! – из динамиков разнесся женский механический голос. Мы подняли головы. – Flight number… will depart at thirty-two hours one hundred minutes… Gate number three. Please die! – в конце объявление зажевало, как пленку.

– Она как-то невнятно сказала, – прищурилась Диана. – Но я так поняла, изменилась информация о полете.

– Переведи, пожалуйста, – попросила я.

Макет откашлялась и произнесла, пародируя движения и голос робота:

– Уважаемые иномирные захватчики! Рейс номер… отправится в тридцать два часа сто минут. Выход третий. Пожалуйста, умрите!

– Гоштеприимно, – заметил Ян с набитыми щеками.

Я моментально нашла громадное табло вылета неподалеку. Надпись изменилась в точности так, как озвучила диспетчер:

FLIGHT ??? – 32:100 – THIRD – FLIGHT CANCELLED

Цифры, отдаленно напоминавшие время, уменьшились, а надпись, которую Диана перевела как «полет отменен», осталась. Несуразица какая-то.

– Я разгадала загадку Этажа, – макет хитро улыбнулась нам с Яном. – Мы обнялись – и