Системный Кузнец II - Ярослав Мечников

Мужчина застыл. Его глаза, до этого полные злобы, расширились от шока. Ориан бросал взгляд то на мою руку, то на лицо, не в силах поверить в происходящее.

Я тоже стоял и ждал, чувствуя, как сердце гулко стучит в груди, не зная, что покажет Камень. Возможно, снова пустоту, но просто хотелось, чтобы от меня отстали. Чтобы этот фарс закончился раз и навсегда, здесь и сейчас, по моей воле.

Как только ладонь коснулась камня, ощутил его — обелиск был не просто холодным и мокрым, но живым. Под рукой прошла глубокая вибрация, словно прикоснулся к груди спящего гиганта. Чувствовал, как камень пульсирует изнутри, и пульсация наполнялась колоссальной энергией — это была Ци, но другая — не горячая и яростная, как у огня, а глубокая, как океан. Она была в сотни раз мощнее, чем та, что полыхала в домнице. Она и откликалась на прикосновение.

Ориан вперился в камень взглядом, полным такого напряжения, будто от воли этого монолита зависела судьба всего мира. Мужчина ждал вспышки, свечения, любого знака, но камень, несмотря на то, что под ладонью он отчётливо гудел и пульсировал, внешне оставался безмолвным. Ни одна из глубоких рун, выбитых на поверхности, не зажглась. Обелиск молчал, хотя энергия внутри него билась с мощью ядерного реактора, готового пойти вразнос.

Показалось, что алхимик тоже это чувствует — видел, как расширяются его зрачки и напряглась челюсть. И то, что камень молчал, явно шло вразрез с тем, что подсказывали ему его чувства. Глаза мужчины наполнились смесью дикого раздражения и растерянности.

— Да чтоб тебя! — выругался мужик сквозь зубы, обращаясь то ли ко мне, то ли к камню, то ли к кому-то из духов.

Я вздрогнул от его выкрика и инстинктивно дёрнулся, чтобы убрать руку.

— Нет! Стой! — резко оборвал Ориан. — Ещё не всё.

Алхимик шагнул ближе, и я увидел, как дрожат его руки.

— Жди, пока Камень выполнит работу, щенок, — мужик дышал глубоко и часто, почти хрипел, а его чёрные глаза выглядели безумными. В них горел огонь фанатика, столкнувшегося с невозможным. — Он не может молчать. Не сейчас. Не с тобой.

Одержимость алхимика пугала больше, чем угрозы. Я вновь посмотрел на свою ладонь, лежащую на камне, теперь и сам с тревогой рассматривал каждую выбитую на нём руну, словно опасаясь, что в следующий момент любая из них может вспыхнуть внутренним светом, вынося приговор, от которого пытался убежать.

Глава 19

Беззвучная вспышка молнии пронзила темнеющее небо, и тут же грянул раскат грома, сливаясь с рёвом проливного дождя. Стена воды обрушилась на двор алхимика, заставляя пригнуться и стоять на полусогнутых ногах, чтобы порыв ветра не сбил с ног.

Мой взгляд замер на рунном камне, на каждой прорези в твёрдой породе — вода стекала по ним, как безудержные слёзы. Я не знал, покажет ли он что-то или нет, и уже сомневался, правильно ли поступил, приложив к нему руку, но выбор сделан.

Алхимик, казалось, перестал дышать. Дождь заливал его лицо, но он не моргал, чёрные глазницы вперились в руны с такой одержимостью, будто в них решалась его жизнь.

Прошло десять секунд. Затем двадцать. Целая вечность, растянутая шумом ливня и гулом камня под ладонью, но обелиск, несмотря на пульсирующую энергию, внешне не показывал ничего.

Стало ясно — уже не покажет.

Медленно отвёл руку от его поверхности, и гул под ладонью стих. Моё сбитое до этого дыхание выровнялось, стало спокойным и глубоким, контрастируя с грохотом в небе и рёвом стихии.

Перевёл взгляд на Ориана — тот тоже глубоко и часто задышал. Мужчина пытался осознать то, что только что произошло — могущественный обелиск оказался ему непонятен.

Алхимик бросил на меня растерянный взгляд, а затем его глаза хищно сщурились так, что чёрных провалов почти не стало видно.

— Ты пуст, щенок, — сказал мужик с неопределённой интонацией, которая не принесла успокоения. — Можешь идти. Ты здоров. Я излечил тебя.

Ориан смотрел на меня, внушая эту мысль, заставляя поверить в неё, а затем кивнул в сторону хлипкой калитки, ведущей на улицу. От яростных порывов ветра и ливня та раскачивалась и протяжно скрипела на ржавых петлях.

Уже собирался сделать шаг прочь из этого проклятого места, когда мужчина вновь окликнул.

— И ещё, щенок.

Я замер, не оборачиваясь.

— Запомни наш разговор. Не вяжи узел на своей шее собственными руками, — угрожающе прошипел алхимик в спину. Слова заставили посмотреть на него в пол-оборота.

Мужик вновь кивнул в сторону калитки, окончательно отпуская меня. Было ясно — тот хотел, чтобы то, что было здесь, здесь и осталось. Чтобы молча принял тот факт, что Ориан каким-то неведомым способом ввёл меня в состояние лихорадки и галлюцинаций, манипулировал мной и подвёл к камню против воли. Алхимик хотел, чтобы я спустил это на тормозах и проглотил.

Вдруг накрыла волна ярости, смешанной с отвращением, будто меня использовали как инструмент для какого-то зловещего эксперимента, и это было омерзительным. Но сквозь ярость пробивалась прагматичная мысль: Может быть, это не самый худший вариант? Если промолчу и сделаю вид, что поверил в его «лечение» — меня, наконец, оставят в покое и позволят заниматься тем, чем хочу?

Бросил на алхимика последний взгляд, полный холодной ненависти. Тот стоял под стеной проливного дождя — тёмная и неподвижная фигура, похожая на идола. Вся его одежда вымокла насквозь, но мужчина, казалось, не чувствовал холода.

А затем я развернулся и двинулся в сторону калитки. Сначала медленно, а затем быстрее, ускоряясь с каждым шагом. Резко дёрнул ржавое кольцо — калитка со стуком ударилась о столб. Выскочил на размытую грязью улицу и, не разбирая дороги, помчался прочь.

Сегодня произошло нечто более важное, чем странная болезнь и жуткая встреча с Орианом. Пока бежал, захлёбываясь холодным дождём и собственным дыханием, в голове наконец-то всё встало на места.

Понял: Кай мечтал быть охотником и ненавидел кузницу, запах угля и жар горна — пацан видел в этом ремесле символ своей нищеты и рабства. Все мои импульсивные порывы — это его глухое недовольство и стремление к славе воина, наследие и призрачная воля, живущая в этом теле.

Но теперь здесь другой человек, и у него совсем другие желания. Наконец, смог чётко отделить одни чувства от других.

Я — Дима, человек из другого мира, хочу стать кузнецом.

Боевую технику, «Путь Тлеющего