Анти-Горбачев-6 - Сергей Тамбовский

которых могут содержаться смазочные вещества, в основном это масло. Данный сепаратор состоит из двух независимых частей — в первой разделение производится газодиффузионное разделение путем создания турбулентности… я не слишком сложными словами говорю? — неожиданно прервал он свой доклад вопросом Романову.

— Нет-нет, продолжайте, — махнул рукой тот.

— А второй этап заключается уже в простом фильтровании через специальные фильтрующие элементы, здесь в качестве таковых используется микрополиэфирный ворс… вот собственно и все устройство сепаратора.

— Из-за чего произошло возгорание? — задал главный вопрос Романов.

— На данный момент нет единого мнения по этому вопросу, — честно признался инженер, — вариантов собственно всего два — либо несвоевременное выполнение регламентных работ обслуживающим персоналом, либо недостатки конструкции… а воспламенился, собственно, фильтрующий элемент из микопрополиэфира.

— Он что, горючий? — справился генсек.

— В обычных условиях нет, но при большом давлении и высокой температуре есть вероятность воспламенения… — тихо сказал главный инженер из Ижевска, — однако такие запредельные режимы в нашем устройстве невозможны при правильной эксплуатации.

К единому выводу по итогам разбирательств в штабе не пришли, договорились провести тщательные исследования на борту Комсомольца, а затем снова встретиться уже в Москве или в Ижевске, в ближайшие две недели. Но предварительные оргвыводы Романов все же огласил.

— Значит так, командира и весь руководящий состав Комсомольца перевести в резерв флота, раз. Саму подводную лодку тщательно проверить на предмет других возможных неисправностей, боевые дежурства отменяются, это два. Проект Плавник приостанавливается на неопределенное время — больше мы строить лодки из титана не будем, пока, во всяком случае, это три. А масляные сепараторы необходимо проверить во всех местах, где они установлены, сколько их, кстати, действующих такого типа? — обратился он к главному инженеру.

Тот лихорадочно начал вспоминать и вспомнил.

— Двадцать семь, товарищ Романов, двадцать на подводных лодках и семь на надводных кораблях.

— Вот все и ревизуйте, — наставительно поднял вверх палец генсек, — а наше совещание на этом закрывается.

Обратно на аэродром Североморск-1 Романову предложили долететь на вертолете, их в Видяево базировалось с десяток штук.

— А что, идея хорошая, — подумав, ответил тот, — я до сих пор ни разу на вертолетах не летал… какие у вас тут модификации базируются?

Отвечать вызвался командующий Северным флотом, он сопроводил Романова до вертолетной площадки и немного рассказал о парке этих машин.

— Основная машина для Северного флота это корабельный вертолет Ка-27 — противолодочный с соосными несущими винтами.

— Да-да, Камов только по такой схеме работает,- вспомнил Романов, — с двумя соосными винтами… больше в мире, насколько я знаю, никто такого сделать не смог.

— Все верно, Григорий Васильевич, — согласился адмирал Капитанец, — были попытки сделать что-то похожее у американцев, фирмы Белл и Сикорский, но они не удались, проекты были закрыты. Так что Камов единственный в этом направлении…

— Понятно, а там вон что стоит? — указал Романов направо.

— Это МИ-8 и МИ-24, производство компании Миля, первый транспортный, второй ударный. Кстати, у МИ-8 еще один рекорд, это самый массовый вертолет в истории авиации, произведено более 10 тысяч единиц.

— А на втором месте кто? — поинтересовался генсек.

— Блэк Хоук, — ответил Капитанец, — компании Сикорского, но с очень большим отрывом, их около 5 тысяч сделали.

— Хорошо, летим тогда на МИ-8, раз его в таких количествах произвели, наверно, и надежность у него на уровне.

— Можно вопрос задать, Григорий Васильевич? — достаточно неожиданно спросил адмирал.

— Конечно задавайте, — улыбнулся Романов, — за спрос у нас пока денег не берут.

— Я вот про эту радиограмму о всплытии… — подбирая слова, начал Капитанец, — мы тут прикинули с нашими командирами и решили, что если бы Комсомолец так и оставался на глубине, события могли бы повернуться совсем не так…

— Вы все верно рассудили со своим командованием, — согласился Романов, — на глубине скорее всего и пожар бы быстрее распространился по отсекам, и жертв больше было бы.

— Так в связи с этим вопрос — кто дал радиограмму и по какому поводу? Эта тема на совещании не поднималась, все всё понимают, но хотелось бы, так сказать, расставить точки над и.

— Радиограмму дал я, — начал отвечать генсек, — точнее штаб ВМФ по моему указанию. А почему и зачем ее дали, извините, Иван Матвеевич, но сказать не могу. Сведения из очень конфиденциальных источников.

— Я все понял, Григорий Васильевич, — улыбнулся через силу Капитанец, — и еще одна просьба будет…

— Выкладывайте, не стесняйтесь, — подбодрил его Романов.

— Командование Комсомольца скорее всего не виновато в случившемся, можно с ним обойтись как-то помягче?

— Если расследование установит вину производителя, тогда да, вернемся к этому вопросу, — жестко отвечал генсек, — а пока пусть посидят в резерве.

— Я вас понял, товарищ Романов, — с некоторым усилием отвечал адмирал, — можно вылетать — вы готовы?

— Всегда готов, — на автомате вылетело из генсека, — заводите мотор.

К Романову присоединились члены правительственной комиссии и мурманский секретарь обкома, и через четверть часа они уже сидели внутри зеленого корпуса МИ-8 с бортовым номером 105. Два газотурбинных двигателя ревели на очень высоких оборотах, поэтому внутри кабины все тряслось и прыгало. А для того, чтобы сказать что-то, чтоб тебя услышали, нужно было орать прямо в ухо собеседнику.

Пилот получил разрешение на взлет, вырулил со стоянки чуть подальше от остальных бортов и начал подъем, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, добавив к скорости горизонтальную составляющую. Сверху хорошо была видна вся территория базы ВМФ со всеми пирсами и эллингами, злополучный Комсомолец в линейке подлодок значился крайним слева.

— Сейчас будет Кольский залив, — проорал на ухо Романову адмирал Капитанец, — а сразу за ним североморский аэродром.

Генсек орать в ответ не стал, решив поберечь голосовые связки, а