КОМ-7 (Казачий Особый Механизированный, часть 7) - Ольга Войлошникова

Строители крепости явно страдали гигантизмом. Все здания внутри стен поражали колоссальным размером. Вот это они заморочились каменюки таскать! А самое главное — зачем? Ну ладно, сейчас вон те двери в здание в самый раз для шагохода. А раньше? Тут же ничего крупнее слона шастать не должно было? Или как?

Пока думки разные гонял, дошли до башни. А на стене, над воротами, кривыми красными буквами написано «Штаб». Не обманул лейтенант.

Остановили шагоходы. Я слез, слегка повёл плечами, разминаясь — вот, надо же, отвык. Кивнул Хагену, глядевшему на меня с высоты «Пантеры».

— Я на доклад, а ты узнай по технической и хозяйственной части. Лады?

— Яволь, мой герцог!

— Лисы, со-о мной!

Только с командовал, а уже рядом три дамочки в белых кимоно. Так-то они должны были ехать в одном из модульных домиков, что тягачи тащили, но я-то учёный, как знал — не утерпят! Уж лучше пусть рядом будут.

— Идём представительно, — сурово зыркнул на них я. — Ничего лишнего не трогаем. Нет, вообще ничего не трогаем! Каверз без команды не творим! Ясно?

— Ясно, ваша светлость, Илья Алексеевич! — ответила старшая, и все три синхронно поклонилась.

Ладно, хоть Айко меня «дядей герцогом» не навеличивает!

— Ну и прекрасно.

Я пошёл в «Штаб», уж простите меня, но эта идиотская надпись не вызывала уважения и доверия. Что за цирк вообще? Почему не «командный пункт», как обычно? «Штаб», блин горелый!

Только зашёл в башню — словно по голове получил! Внутри прохладно-то как! Какой резкий контраст с удушливой наружной жарой… И народу тут было довольно много. А я-то удивлялся, что база пустовата. Надо полагать, при такой жаре все, кто только может себе это позволить, стараются куда-нибудь в прохладу забиться, в тенёк.

— Служивый, мне бы доложиться кому! — поймал я за плечо ближайшего казака.

Этот погоны считал мигом, и зачастил:

— Туда идите, господин войсковой старшина! Не ошибётесь! Где больше всех орут, там и главные, — он бросил руку к козырьку фуражки и убежал куда-то по коридору.

Интересно… Пойдём. Тут я понял, что встречные на нас с японками слишком много внимания обращают. Обернулся и упёрся в рыжий мех следующей за мной громадной лисы — Айко, в том боевом облике, что она мне на Дальнем Востоке показывала. Что характерно, все три в боевом!

— Эт чего это? — спросил я. — Что за демонстрация силы?

— Так вы же сказали: «Идём представительно», — не моргнув глазом, ответила Айко. — А это, — она колыхнула хвостами, — очень представительно!

— Ну так-то да! — пришлось согласиться мне.

А впереди реально разгорался ор. Кто-то кого-то материл, причём в хоре ругани явно участвовал женский голос. Это кто же у нас такой?

ЦИРК С КОНЯМИ

— … да я вас и ваши идиотские приказы вертеть хотела! — орала баба.

Не, не баба. Девка, лет семнадцати.

— На чём? Вертеть-то есть на чём⁈ — надрывался в ответ мужской вопль. — Нахватались словечек, так договаривайте!

— А-А-Атставить бардак! — перекрыл эти крики внушающий рёв. — Развели тут институт бла-ародных девиц!

— Нет уж, я…

— Я сказал — мА-А-Алчать! Здесь армия, а не вечерние танцульки под оркестр! И если кому-то что-нибудь не нравится — скатертью по жопе!

Я постучал в неплотно закрытую дверь.

— Кого там ещё, мать его итить, нелёгкая принесла⁈

Толкнул дверь, пять уставных шагов:

— Войсковой старшина, Коршунов Илья Алексеевич, герцог Топплерский с сопровождением и двумя шагоходами, МЛШ и СБШ, прибыл для прохождения службы! — и сапогами щёлкнул. Ну а чё? Им тут можно, а мне нет? Будем дурить по полной!

В начальственном кабинете повисла такая тишина, её потрогать можно было. Пока все молчали, я изучал диспозицию. За столом сидел пожилой вислоусый атаман.

Бурый медведь.

Ага, спасибо.

Около правой стены, возле здоровенной карты стоят двое. Подпол с погонами артиллериста, худая жердина, а напротив него дамочка. Черноглазенькая, кудрявенькая. И такая, знаете, правильная, вроде как учителка из гимназии. Что она тут вообще делает?

Он… конь, что ли?

Ага. Допустим. А она?

Вот тут я что-то не пойму…

Не оборотень?

Да оборотень! Обезьяна какая-то, что ль? Шибко здоровая…

Неожиданно. И чего они, интересно, делят? Оба красные, только что паром не исходят. Ну да разберёмся.

И последним на диванчике слева сидит майор-пилот. Этот — щёголь. Вот по-другому не скажешь. Волосы прилизаны, пенсне, усики тоненькие, сапоги блестят. Да ещё и стеком себя по голенищу постукивает. Не знаю, как кого, а меня почему-то стеки подбешивают. Где ты тут норовистых лошадок нашёл, пилот? Шагоход стегать — толку нема. Он быстрее не побежит. Ему, чтоб быстрее — петь надобно.

Барс.

Ясно море. Кто ещё себя будет до сияющего блеска вылизывать? А стек ему, наверное, вместо дёргающегося хвоста нужен.

— Ух ты, прям сам герцог Топплерский? — первым отмер атаман.

— Так точно! Он самый.

— Белый медведь? Высший белый медведь? Как все Коршуновы? — продолжил допытывать атаман.

— Никак нет, не как все, — ответил я и усмехнулся.

— И чем же вы отличаетесь от них, если вы говорите, что Коршунов? — не выдержал подполковник-артиллерист.

— Я сильно больше остальных. По размеру и весу.

— Ого! — Это уже не выдержал атаман. — А лисы — это выведенные, особые? Навроде собак?

— Для начала представьтесь. А то как-то неудобно, господа и… хм… дама. А потом я представлю вам своих спутниц.

— Даже так? — атаман поднялся. Раз спутницы — значицца, дамы. Война войной, а этикет никто не отменял. Хотя по его лицу не сказать было, чтоб происходящее прям доставляло ему удовольствие: — Перекопань Арсений Парамонович. Атаман Соединённого Индийского корпуса.

Следом вступил всё ещё красный конь:

— Подполковник, Иванов Павел Сергеевич, командую артиллерией, вернее тем, что от неё осталось.

— Майор, Шиманский Анджей Бенедиктович, временно исполняющий обязанности командира сводного механизированного отделения, — мягко отрекомендовался барс, также приподнимаясь. — Искренне надеюсь, что вы меня смените.

Все старательно не смотрели на дамочку. Она гневно вздёрнула подбородок:

— Дита Острожская, командир добровольческой женской роты.

Чего? Добровольческой женской?

— Ага… А как вас по батюшке-то? Не по имени же, простите.

— Предпочитаю именно по имени! Или вам с вашего