Реинкарнация архимага - Сергей Александрович Богдашов

расспрашивать про то, как он добыл себе Камень из гигантской черепахи. Владимир Васильевич, вы же не откажете нам в рассказе? Насколько я знаю, в Булухтинской аномалии до этого всего одну такую Тварь удалось убить.

— Не соглашусь с вами. Наши офицеры уверенно утверждают, что моя была третьей, — помотал я головой.

— Тем не менее.

— Конечно расскажу, — кивнул я, соглашаясь, — Но сначала мне хотелось узнать, кто же стал жертвой проклятья?

— Моя внучка. Графиня Бальмен, Настасья Александровна.

— Она встречалась с малефиком? — спросил я, и заметил в глазах Кондоиди непонимание, — Ну, с польской ведьмой? Та задевала её рукой?

— Да, дважды на балах сталкивались и да, та её задевала, — подсказал Сорокин.

— А вы откуда знаете? — удивлённо спросил у него хозяин особняка.

— Первый разговор у Настасьи Александровны и Окунева при мне состоялся, — хмыкнул маг, — И он тоже эти вопросы задал ей одними из первых.

Понятно, видимо моего коллегу по снятию проклятий зовут Окуневым. Запомню.

— Тогда очень высока вероятность, что вы обратились по адресу. Но точно что-то смогу сказать лишь после осмотра, — предвосхитил я дальнейшие расспросы.

— Ваше Превосходительство, стол накрыт, — уведомил дворецкий хозяина особняка.

— Пойдёмте, господа, перекусим, — пригласил нас Контоиди, но сам приотстал и успел что-то шепнуть дворецкому.

Впрочем, разгадка наступила быстро. В обеденный зал, вместе с дуэньей, пришла Она — графиня Бальмен, Настасья Александровна. Именно так мне её и представили.

Несмотря на бледность и слегка исхудавшее лицо, девушка была хороша!

Всё-таки смешение кровей, а в данном случае: греческой, русской и нормандской, даёт свои плоды! Красавица настолько ярко выделялась своим необычным видом из всех барышень, кого я успел разглядеть в этом мире, что не заметить её было просто невозможно.

Если что, первую проверку я прошёл. На девушку не глазел. Те же ножи и вилки всегда выбирал правильные и без малейших сомнений. Не стану хвалиться, но это даже для прежнего барона было не сложно. Обучен.

Разговоры начались, когда подали чай.

— Барон, расскажите нам, как вы лечили сестёр Янковских?

— Я не лечил. Я снимал с них проклятие, которое оказалось довольно необычным. Но что именно вас интересует?

— Вы их трогали? — подняла графиня длинные ресницы и поглядела на меня с вызовом.

— Одна ладонь у меня находилась на уровне талии, а вторая в первом случае на половину ладони ниже уровня плеч и чуть левей, а во втором посередине, но чуть выше.

— Но они же были в одежде?

— Отнюдь. Всё, что выше пояса им пришлось снять и лечь на живот.

— Какой позор… — еле слышно прошептала графиня, а её дуэнья побагровела лицом и энергично стала кивать головой в знак поддержки.

— По сравнению с ними вы сейчас выглядите неплохо, чему я немало удивлён. А они дышали через раз.

— Могу я узнать, чем вы удивлены? — вмешался в беседу Сорокин, перекрывая некрасивую паузу, повисшую в воздухе.

— Проклятие присасывается к Источнику мага, и чуть окрепнув, начинает выбрасывать ростки в разные стороны. Стоит им достичь какого-то жизненно важного органа, к примеру того же сердца или мозга, и всё, счёт пойдёт на часы, а то и вовсе на минуты и уж тогда пациента вряд ли кто возьмётся спасать. Я, так точно, нет.

— Почему?

— Не успею. А брать на себя ответственность за чью-то смерть — увольте.

— Но сейчас вы уверены, что можете меня вылечить? — сумела графиня перебороть своё волнение.

— Я не лечу, — терпеливо напомнил я ей, — Просто умею снимать проклятия. Но без обследования ничего предсказывать, а тем более обещать, не собираюсь.

— И много проклятий вы сняли? — ехидно поинтересовалась девушка.

— Много, — уверенно ответил я, кивнув, — Больше сотни точно, а пожалуй, так и вовсе ближе к двумстам.

— У нас на весь город столько за год не наберётся.

— Охотно верю. Магов в Тамбове не густо, и живут все спокойно и дружно. Зато в военном училище страсти порой такие кипят — куда там Шекспиру. Особенно «урожайные» дни бывают, когда весь курс, а это двести магов, заставляют пробежать на время пятнадцать вёрст с полной выкладкой, и каждому отделению засчитывают результат по последнему прибежавшему. Там проклятия сыплются, как из Рога Изобилия. Отстающие проклинают тех, кто умчался, бросив товарища, который захромал, а уж неудачников, которые оставили отделение без увольнительных, проклинают все остальные. Иногда, удачно. Так что наловчился я проклятия снимать, и даже стал на этом поприще известной личностью.

— Наверное, за деньги проклятия снимали? — довольно едко спросила девушка.

— И такое бывало, но редко, — не отреагировал я на её колкость, — Далеко не все проклятия были получены случайно. Некоторые вполне справедливо. Но эти истории не для девичьих ушек. Так что, Ваше Сиятельство, будем обследоваться? Кстати, на время обследования можете сказать своей служанке, чтобы она укрыла вас простынёй. Я просто под неё просуну руки. Вы только представьте себе, какая для всех будет радость, если проклятья на вас нет, и это обычная болезнь, — чуть приврал я, чтобы уговорить пациентку.

На самом деле я готов поставить сто рублей против червонца, что увижу уже знакомую картину. Зато порадовало, как дуэнья скуксилась, когда я её в служанки определил. А вот нечего поддерживать воспитанницу, готовую принять ошибочное решение.

— Как по-вашему — сёстры Янковские красивы? — вдруг спросила графиня.

— Когда я с ними познакомился, они меня совершенно не заинтересовали. Выглядели, как снулые воблы. Но когда они выздоровели, то приятно удивили живостью и весёлым характером, — очень осторожно, тщательно подбирая слова, ответил я вполне дипломатично.

— Я согласна на обследование. Но комната будет плотно зашторена, а кроме мадам Флоранс со мной будет няня.

Аллилуйя!

— Девушки, вот что за тараканы у вас головах⁈ — хотелось мне задать вопрос, но не стал.

Не поймут-с…

Глава 20

На распутье…

После вчерашнего обследования графини Бальмен все в доме Кондоиди смотрели на меня с каким-то странным сочетанием надежды и опаски. Сама Настасья Александровна держалась холодно, но в её глазах читалось любопытство. Прислуга косилась на меня исподтишка, дворецкий стал почтительно-суетлив, а сам тайный советник то и дело заводил разговоры о «необходимости консилиума».

Проклятие, как я и предполагал, оказалось того же