Реинкарнация архимага - Сергей Александрович Богдашов

— А как вы видите проклятия?

— Словно некую область затемнения, — слегка озадачился Иван Иванович.

— И заливаете её своей магией?

— Если примитивно рассуждать, то примерно так.

— Сейчас как раз наступил подходящий момент. Корни уже выпустили ростки и их необходимо уничтожить. Вы не против, если я буду наблюдать за процессом?

— Могу я узнать, что за корни? — недоверчиво спросил Окунев.

— Их девять. У каждого от шести до десяти корешков, которыми они присосались в резерв Силы нашей пациентки. И да, вы успешно сжигали те ростки, которые они выпускали.

— Вы так рассказываете, словно воочию их видите.

— Действительно вижу, вплоть до самого мельчайшего корешка.

— Шутите?

— Вовсе нет. Родовое умение. Если мне придётся всё-таки их удалять, то вы увидите это безобразие в воде. Сразу скажу — выглядит проклятие мерзко. И не дай Бог, если кто-то надумает сохранить хоть какую-то его часть ради изучения. Идиотов я спасать не стану. Даже за очень большие деньги.

Причину я объяснять не стал. Как по мне — это проклятие создано при помощи алхимии и генетики, а польская ведьма всего лишь подсаживала своим жертвам уже готовый продукт.

Были такие спецы в моём мире, они с таких же диковин начинали, а позже дошли до химер и тех созданий, с которыми приходилось сражаться уже в составе армейских подразделений.

Так что я ничуть не удивляюсь. История имеет свойство в некоторых вопросах повторятся, даже для разных миров.

Но и вопрос я поставил серьёзный. Тайный советник Кондоиди — не просто чиновник. Он один из тех, кто держит нити влияния в Империи. А маги в его семье — это не просто родовая гордость. Скорее, политический капитал. Лишиться внучки — трагедия. Но лишиться внучки-мага — крах амбиций.

И вот на этой сложной пирамиде интересов и противоречий я сейчас должен балансировать.

Для бедного барона и подпоручика, а я отчего-то уверен, что тайный советник про меня многое знает, далеко не простая задача.

Процедуру, проводимую Окуневым, я смотрел со стороны. Как я и предполагал — он находил затемнённый участок и заливал его своей магией. Этакой, очистительной. На ростки она неплохо действовала, а вот на корни — никак.

— На этот раз вроде бы проклятье быстрей выросло, — почесал свой высокий лоб мастер, ничуть не стесняясь нарушать нормы приличия.

— Корни растут, матереют, оттого и ростки быстрей машут, — подсказал я ему правильный ответ.

— И как долго такая тенденция продлиться? — вполне адекватно оценил он мою подсказку.

— Не слишком долго. Месяца через два-три, или много — через полгода, корни окончательно съедят Источник графини, и скорей всего сами по себе умрут. Но до этого времени ваша чистка от их порождений должна проводиться обязательно. Иначе ростки дотянутся до жизненно важных органов и наступит смерть.

У Сорокина, слушающего наш разговор, лишь желваки заходили.

Нашли меня в той же библиотеке, спустя полчаса после беседы с Окуневым.

— Их Превосходительство, Григорий Владимирович Кондоиди, желает с вами побеседовать, — с бесстрастным лицом доложил дворецкий, бесцеремонно, без стука, распахнув дверь.

Нарушает, гад, но лыбиться, как родному.

— Веди, любезный, — нехотя ответил я не без подначки, обратившись к нему, как к подавальщику из кабака.

Ну такая вот игра этот сарказм и ехидство, в неё можно и вдвоём поиграть. И я в этом знаю толк. Не спроста же каменная маска дворецкого треснула на несколько секунд, и он вдруг часто задышал. Очень похоже на то, что жизнь его на стрессоустойчивость почти не проверяла. Ничего страшного. Я легко восполню этот пробел. Но потом. Сейчас есть дела поважней.

Дворецкий проводил мне до кабинета Кондоиди.

Григорий Владимирович сидел за массивным дубовым столом, заваленным бумагами. Его лицо, обычно довольно живое, сейчас выдавало усталость и напряжение. Он отложил перо в сторону и жестом пригласил меня сесть.

— Владимир Васильевич, — начал он, слегка наклонив голову. — Я обдумал ваши слова. И понимаю, что времени у нас в обрез.

Я кивнул, опускаясь в кресло.

— День — другой ещё есть. Ваш мастер, Окунев, — продолжил я, — Хороший специалист. Но он борется со следствиями, а не с причиной. И если мы не уничтожим корни, графиня обречена. А корни становятся всё толще и пожирают Источник графини.

— Вы говорите так, словно это уже решённое дело, — заметил Кондоиди, пристально глядя на меня.

— Нет. Я говорю так, потому что знаю, с чем имею дело. И если вы хотите спасти не только её жизнь, но и Дар, то мне придётся рискнуть. И это будет работа совсем иного уровня. Вовсе не того, на который я подписывался.

Тайный советник медленно провёл рукой по лицу, словно стирая с него маску холодного расчёта. На мгновение он выглядел просто старым, уставшим человеком.

— Риск… — прошептал он. — Вы понимаете, если что-то пойдёт не так, я потеряю всё?

— Понимаю. Но жить она будет при любом развитии событий. Сейчас речь идёт про её Дар.

Тишина в кабинете стала почти осязаемой. Где-то за окном кричала ворона, и этот звук казался неестественно громким.

— Что вам нужно? — наконец спросил Кондоиди.

— Свободный график лечения. Помощь пары целителей, работающих посменно. Они будут следить за здоровьем графини и поддерживать его. Маг, способный заряжать мой накопитель. Увеличение гонорара, скажем, вдвое. И… кое-что из вашей библиотеки.

— Что именно?

— Трактаты по алхимии. Пара книг, про эликсиры для роста магических уровней. И ещё пара томов, что касаются чужеродных внедрений в магическую природу. Я их видел на полках, но прочесть не успел.

Кондоиди нахмурился.

— Вы подозреваете, что это не просто проклятие?

— Я почти уверен. Впрочем, вы и сами увидите, что я буду вытаскивать. И если я прав, то ваша внучка — не единственная жертва.

Тайный советник резко встал, подошёл к окну и замер, глядя в сад. Его фигура, обычно такая внушительная, сейчас казалась немного согбенной.

— Хорошо, — наконец сказал он, не оборачиваясь. — Вы получите всё, что просите. Но если что-то пойдёт не так…

— Тогда вам останется только выбрать, как именно меня казнить, — закончил я за него, — Думаю, ваш Сорокин со мной сможет справиться.

Кондоиди обернулся. В его глазах мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее уважение.

— Надеюсь, до этого