Память на продажу - Эдуард Сероусов

И в этот момент ЭМИ-волна достигла их, вырубая системы безопасности, блокировки дверей и оружие охранников. На мгновение воцарилась полная тишина, затем Окафор использовала временное замешательство противника, чтобы перейти в решительное наступление.

– Всем группам, – скомандовала она, – немедленная эвакуация! Повторяю – немедленная эвакуация!

Она не знала, что произошло с Элиасом, но понимала, что у них появился шанс спасти хотя бы Серу и других пленников. И она не собиралась упускать этот шанс.

На поверхности, в транспорте, ожидавшем их возвращения, Марсель почувствовал вибрацию своего коммуникатора – особый сигнал, означающий, что эмиттер был активирован. Его лицо побледнело. Он знал, на какой риск пошёл Элиас. И знал, что теперь его шансы выжить были минимальными.

Но выбора не было. Это была единственная возможность остановить Коллектив, уничтожить их исследования и спасти тех, кто оказался в их власти.

– Удачи, Элиас, – прошептал Марсель, глядя на комплекс, где сейчас решалась судьба не только его бывшего подопечного, но и всего того, над чем работал Коллектив Памяти долгие годы. – Надеюсь, мы встретимся снова.

Глава 14: Противостояние

Боль была первым ощущением, вернувшимся к Элиасу. Острая, пульсирующая боль в затылке, словно его череп пытались раскрыть изнутри. Затем пришли фрагменты сознания – обрывки мыслей, воспоминаний, словно разбитое зеркало, отражающее реальность в тысяче искажённых осколков.

Он не знал, сколько времени провёл в этом полубессознательном состоянии – минуты, часы или дни. Реальность перемежалась с видениями, настоящие воспоминания с имплантированными, создавая хаотичную картину прошлого, которое он больше не мог считать своим собственным.

Когда Элиас наконец открыл глаза, он обнаружил себя в незнакомой комнате – не в личном кабинете Мойры, где он активировал эмиттер, а в чём-то похожем на медицинскую палату. Он лежал на больничной койке, подключённый к аппаратам мониторинга, отслеживающим его жизненные показатели. Рядом с ним в кресле сидела Мойра Девлин, читая что-то на планшете.

Заметив, что он пришёл в сознание, она отложила планшет и внимательно посмотрела на него.

– С возвращением, – сказала она. – Ты был без сознания почти два дня.

Элиас попытался заговорить, но горло было сухим, и вместо слов вырвался лишь хрип. Мойра поднесла к его губам стакан с водой, и он сделал несколько жадных глотков.

– Что… что произошло? – наконец выдавил он. – Сера… остальные…

– Твои друзья сбежали, – ответила Мойра, и в её голосе не было злости, только усталость. – Детектив Окафор оказалась весьма изобретательной в использовании временного отключения систем безопасности. Они забрали Серу Ким и ещё нескольких субъектов из лаборатории.

Облегчение, которое почувствовал Элиас, было настолько сильным, что на мгновение затмило даже боль в голове. Они сбежали. План сработал, по крайней мере частично.

– А оборудование? – спросил он. – Данные?

– Повреждены, – признала Мойра. – Серьёзно, но не полностью. Мы потеряли около семидесяти процентов исследовательских данных и большую часть активного оборудования. Восстановление займёт месяцы, если не годы.

Она изучала его с клиническим интересом.

– Твой имплант тоже пострадал, но не так сильно, как можно было ожидать. Защитные протоколы сработали, изолировав критические нейронные связи. Тем не менее, произошла частичная дефрагментация памяти.

Элиас осознал, что она права. Его воспоминания больше не ощущались как единое целое. Вместо этого в его сознании плавали фрагменты – некоторые кристально ясные, другие размытые, как сквозь мутное стекло. И странные пробелы там, где должны были быть целые периоды его жизни.

– Что со мной происходит? – спросил он, чувствуя нарастающую панику.

– Твоя личность дестабилизировалась, – пояснила Мойра с профессиональным спокойствием. – Электромагнитный импульс нарушил структуру имплантированных воспоминаний, составляющих основу личности "Элиаса Верна". Одновременно он активировал некоторые исходные нейронные паттерны, которые были подавлены во время первичной имплантации.

Она сделала паузу, словно давая ему время осмыслить информацию, затем продолжила:

– Проще говоря, твоё сознание сейчас представляет собой смесь искусственной личности "Элиаса Верна" и проступающих фрагментов оригинального "Эзры Кляйна". Процесс весьма интересен с научной точки зрения.

Элиас почувствовал, как гнев поднимается внутри него, прорываясь сквозь туман замешательства и боли.

– Интересен? – переспросил он. – Вы разрушили мою личность, а теперь говорите, что это "интересно"?

– Я не разрушала твою личность, Элиас, – спокойно возразила Мойра. – Ты сам активировал устройство, зная о возможных последствиях. И, должна признать, это был храбрый поступок. Саможертвенный. Я горжусь тобой.

Эти слова ударили его сильнее, чем любой физический удар. Гордость – от женщины, которая создала его как эксперимент, использовала его как инструмент, а теперь наблюдала за разрушением его личности с научным интересом.

– Где мы? – спросил Элиас, пытаясь сосредоточиться на практических вопросах. – Всё ещё в комплексе Коллектива?

– Нет, – покачала головой Мойра. – Мы в моей частной исследовательской станции. Я перевезла тебя сюда после инцидента, когда стало ясно, что основной комплекс скомпрометирован. Здесь безопаснее, и здесь есть оборудование, необходимое для твоего… восстановления.

– Восстановления? – переспросил Элиас с подозрением. – Вы хотите снова перепрограммировать меня?

– Я хочу помочь тебе, – ответила Мойра с выражением, которое в другом контексте можно было бы принять за материнскую заботу. – Твоё нынешнее состояние нестабильно. Без вмешательства процесс дефрагментации продолжится, что может привести к полному психическому коллапсу.

Она сделала паузу, затем добавила:

– Но я не собираюсь навязывать тебе никаких решений, Элиас. Ты доказал, что достоин права выбора. Что бы мы ни делали дальше, это будет твоим решением.

Элиас не верил ни единому её слову. Слишком много лжи, слишком много манипуляций. Но в данный момент у него не было сил для конфронтации. Его разум был слишком хрупким, мысли слишком разрозненными.

– Я хочу отдохнуть, – сказал он. – Мне нужно время, чтобы… подумать.

Мойра кивнула, понимающе улыбнувшись.

– Конечно. Отдыхай. Мы поговорим позже, когда ты почувствуешь себя лучше.

Она поднялась, собираясь уйти, но Элиас остановил её.

– Один вопрос, – сказал он. – Почему вы не остановили меня? Вы видели устройство, знали, что я собираюсь сделать. Почему позволили мне активировать его?

Мойра повернулась, и в её глазах было выражение, которое Элиас не мог расшифровать – смесь любопытства, гордости и чего-то, почти похожего на нежность.

– Потому что это был следующий логический шаг в твоей эволюции, – ответила она. – Настоящий выбор. Настоящее решение, принятое не на основе имплантированных паттернов, а вопреки им. Ты превзошёл свою программу, Элиас. И это… это прекрасно.

С этими словами она вышла, оставив его наедине с бурей противоречивых мыслей и воспоминаний, которые больше не складывались в единое целое.

Следующие несколько дней прошли в тумане полусознания. Элиас то погружался в сон, то выныривал на поверхность реальности,