Память на продажу - Эдуард Сероусов

– Не говоря уже о том, что контролируемые Коллективом медиаплатформы никогда не допустят распространения такой информации, – добавила Окафор. – А их, как мы теперь знаем, большинство.

Сера кивнула, признавая тупик, в котором они оказались. Даже с данными, которые они успели скачать из систем Коллектива, их положение было крайне уязвимым. Они были небольшой группой людей, противостоящей организации, которая внедрилась в самые основы общества.

– Марсель мог бы помочь, – задумчиво сказала Сера. – Если бы мы знали, где он.

– Если он ещё жив, – мрачно добавила Окафор. – Коллектив не отличается милосердием к предателям.

Сера опустила взгляд на свою чашку, наблюдая за паром, поднимающимся от горячей жидкости. Три недели назад её жизнь была сложной, но понятной – она была специалистом по аутентификации воспоминаний, работающим на грани легальности. Теперь она была беглянкой, скрывающейся от организации, способной изменить саму структуру человеческой личности. И её собственные воспоминания были под вопросом – как много из того, что она считала своим прошлым, было реальным, а сколько – имплантированными конструкциями?

Процедура, начатая в комплексе Коллектива, была остановлена до того, как существенно повлияла на её личность. Но она всё ещё чувствовала последствия – странные пробелы в памяти, моменты дезориентации, когда какое-то воспоминание внезапно казалось чужим, имплантированным.

– Есть кое-что, о чём я думала, – сказала Окафор, прерывая тишину. – Мы не можем противостоять Коллективу напрямую. Но мы можем создать сеть сопротивления. Людей, знающих правду и способных распознать признаки манипуляций с памятью.

– Подпольное движение? – уточнила Сера. – Как "натуралы", но с более серьёзной целью?

"Натуралами" называли контркультурное движение, отвергающее любые технологии памяти и выступающее за исключительно аутентичный опыт. Большинство считало их фриками и маргиналами. Но, возможно, они были ближе к истине, чем кто-либо предполагал.

– Что-то в этом роде, – кивнула Окафор. – Но нам нужно больше информации, больше доказательств. И, что самое важное, нам нужен способ определить, кто уже подвергся воздействию технологии Коллектива.

Сера задумалась, вспоминая свои исследования в области аутентификации воспоминаний. За годы работы она разработала методы выявления подделок и модификаций, но технология Коллектива была намного совершеннее всего, с чем она сталкивалась ранее.

– Я могла бы создать алгоритм, – медленно сказала она. – Используя данные, которые мы получили. Если структурные паттерны имплантированных воспоминаний достаточно стабильны, мы могли бы разработать метод их обнаружения.

– Это было бы началом, – согласилась Окафор. – Но для массового применения такого метода нам понадобится инфраструктура, ресурсы…

– И кто-то, кому мы можем доверять внутри системы, – добавила Сера. – Кто-то с достаточным влиянием, чтобы защитить нас и обеспечить необходимые ресурсы.

Обе женщины замолчали, понимая, насколько сложной была задача. Коллектив имел агентов влияния во всех ключевых структурах общества. Кому они могли доверять?

Их размышления прервал звук открывающейся входной двери. Обе женщины мгновенно насторожились – о безопасном доме знали только они и ещё два бывших оперативника, участвовавших в операции против Коллектива.

Окафор бесшумно извлекла оружие из кобуры на поясе, жестом указав Сере отойти от окна. Они замерли, прислушиваясь к шагам в прихожей.

– Детектив Окафор? Сера Ким? – раздался знакомый голос. – Это я, Марсель. Я один.

Сера и Окафор обменялись взглядами. Марсель Торн считался пропавшим без вести после операции в комплексе Коллектива. По последним данным, он был схвачен агентами организации и, предположительно, содержался в одном из их секретных объектов.

Окафор не опустила оружие, подходя к двери комнаты.

– Идентифицируйте себя полностью, – потребовала она.

– Марсель Торн, бывший сотрудник службы безопасности проекта "Табула Раса", – ответил голос за дверью. – Мы встретились три месяца назад в "Последнем Пике", когда вы следили за Элиасом Верном. Вы пили Шотландский виски, двойной, без льда.

Окафор слегка расслабилась, но оружие не убрала.

– Входите медленно, руки на виду, – скомандовала она.

Дверь открылась, и в комнату вошёл Марсель Торн. Он выглядел изнурённым – побледневшая кожа, ввалившиеся глаза, новые морщины на лице. Его обычно безупречный костюм был помят и испачкан, а на виске виднелась свежая рана.

– Рад видеть вас обеих живыми, – сказал он, поднимая руки, чтобы показать, что не вооружён. – У меня не много времени, но я принёс информацию, которая может изменить всё.

Окафор жестом указала ему на кресло, всё ещё не опуская оружия.

– Как вы нашли нас? – спросила она. – И как вы сбежали от Коллектива?

– Я не сбежал, – ответил Марсель, тяжело опускаясь в кресло. – Меня освободили. По приказу Мойры Девлин.

Сера и Окафор обменялись встревоженными взглядами.

– Зачем ей это делать? – спросила Сера. – Вы предали Коллектив.

– Потому что это было условием сделки, – ответил Марсель, и в его глазах появилась боль. – Сделки, которую она заключила с Элиасом.

Сера почувствовала, как её сердце пропускает удар.

– Элиас жив? Он у неё?

Марсель кивнул.

– Жив, насколько я знаю. Но его состояние… сложное. ЭМИ, который он активировал в комплексе, повредил его имплант. Это вызвало частичную дефрагментацию его памяти, слияние оригинальных воспоминаний Эзры Кляйна с имплантированной личностью Элиаса Верна.

– И Мойра использует это, чтобы манипулировать им, – мрачно заключила Окафор. – Классическая тактика – создать зависимость, предложить решение, а затем использовать эту зависимость для контроля.

– Не совсем, – возразил Марсель. – Это сложнее. Элиас согласился работать с ней, чтобы изменить проект "Феникс" изнутри, сделать его более этичным. Одним из его условий было моё освобождение.

– И вы верите в это? – скептически спросила Окафор. – Что Мойра Девлин просто согласилась изменить свой проект из-за этических соображений?

Марсель покачал головой.

– Конечно, нет. Она манипулирует ситуацией, использует нестабильное состояние Элиаса, чтобы постепенно вернуть его на свою сторону. Но я думаю, он осознаёт это. И у него есть свой план.

– Какой? – спросила Сера, чувствуя, как внутри растёт надежда.

– Он не сказал мне напрямую, – ответил Марсель. – Слишком рискованно. Но он передал это.

Марсель достал из внутреннего кармана небольшой контейнер, в котором мерцал энграмм – кристаллическая структура, содержащая записанные воспоминания.

– Это энграмм Элиаса, – пояснил Марсель. – Записанный им после принятия решения сотрудничать с Мойрой. Он содержит не только его план, но и огромный массив данных о Коллективе, которые Элиас смог получить, находясь рядом с Мойрой. Списки агентов влияния, местоположения объектов, детали технологии – всё, что нам нужно для противостояния им.

Сера осторожно взяла контейнер, глядя на светящийся кристалл внутри.

– Мы не можем просто интегрировать чужие воспоминания, – заметила она. – Особенно сейчас, когда мы знаем об опасности технологии Коллектива.

– Не нужно интегрировать, – сказал Марсель. – Достаточно просмотреть их через стандартный интерфейс. Элиас структурировал данные так, чтобы они были доступны без полной имплантации.

Окафор наконец опустила оружие, принимая решение доверять Марселю. По крайней мере, пока.

– И каков его