Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

Он знал, что впереди его ждут недели, а то и месяцы напряжённой работы. Шифровки, тайные встречи, агентурные сети — всё это должно было работать как часы. Он уже мысленно прикидывал, как организовать диверсии на немецких заводах, как усилить наблюдение за портами, через которые могли идти поставки в Испанию, как завербовать новых агентов в окружении Франко. Но это была лишь часть задачи. Нужно было также учитывать действия итальянцев в Абиссинии, где они, несмотря на поражение, могли готовить новые удары. Кроме того, необходимо было координировать работу с советскими советниками в Испании, чтобы обеспечить эффективное использование поставляемого оружия.

— Я понимаю, товарищ Сталин, — сказал он. — Мы сделаем всё возможное.

Сергей кивнул.

— Идите, Павел Анатольевич, — сказал он. — Работайте.

Судоплатов встал и направился к двери. Его шаги гулко отдавались в тишине кабинета. Он знал, что впереди его ждут бессонные ночи, шифровки, тайные встречи и постоянный риск. Но отступать было нельзя. Испания была только началом, и он должен был сделать всё, чтобы СССР вышел победителем в этой игре. Он уже мысленно составлял списки агентов, которых можно задействовать, прикидывал, какие немецкие заводы станут первыми целями для диверсий, и размышлял, как усилить поставки в Испанию, не вызывая подозрений у западных держав.

Когда дверь за Судоплатовым закрылась, Сергей вернулся к столу. Он взял шифровку и ещё раз перечитал её, словно пытаясь найти в ней скрытый смысл. Затем он подошёл к окну, глядя на залитую солнцем Москву. Сергей закурил трубку, дым заклубился в тёплом утреннем свете. Впереди был долгий день, полный решений, от которых зависело будущее страны.

* * *

Долина Рура была пропитана едким запахом угольной пыли и расплавленной стали, который въедался в одежду и кожу каждого рабочего на заводе Круппа в Эссене. Огромный промышленный комплекс, лабиринт дымовых труб, складов и ревущих печей, оставался сердцем индустриальной мощи Германии. Его кузницы выплавляли сталь для танков, артиллерии и военной техники.

В главном сборочном цехе стук металла отдавался неумолимым пульсом. Рабочие двигались в отточенном ритме, их руки загрубели от многолетнего труда. Цех был огромен, его потолок терялся в дымке пара и дыма, поддерживаемый железными балками, которые скрипели под собственной тяжестью. Конвейерные ленты гудели, перевозя недоделанные шасси «Панцеров II», а краны поднимали тяжёлые стальные плиты над головами. Шум оглушал — симфония дрелей, молотов и выкрикиваемых приказов заглушала любые мысли.

Ганс Мюллер, худощавый мужчина тридцати восьми лет с вечно нахмуренным лицом, вытер пот со лба, затягивая болты на шасси танка. Его руки двигались с механической точностью, но мысли были далеко. Квоты снова повысили, уже третий раз за месяц, а слухи о войне витали над заводом, словно дым, который никогда не рассеивался. Ганс проработал на Круппе пятнадцать лет и знал, когда начальство нервничает. В последнее время оно было на взводе постоянно.

— Быстрее, Мюллер! — рявкнул мастер Карл Фогель, коренастый мужчина с голосом, способным перекрыть шум цеха. Он стоял на возвышении, сжимая планшет, его глаза, как у ястреба, обшаривали рабочих. — Мы отстаём от графика, а Берлин дышит нам в затылок. Хочешь объяснять им, почему их танки не готовы?

Ганс что-то пробормотал себе под нос, не поднимая головы. Фогель ему не нравился, но работа была нужна. Его жена, Грета, ждала третьего ребёнка, и дополнительные смены означали больше денег. Он взглянул на друга Отто, который приваривал шов на шасси неподалёку. Лицо Отто скрывал сварочный щиток, но по сгорбленным плечам Ганс понял, что тот вымотан не меньше.

— Пускай Берлин подождёт, — сказал Отто, подняв щиток в короткой паузе. Его голос был тихим, чтобы услышал только Ганс. — Они всегда торопятся кого-нибудь убить, правда? Говорят, дело в Испании. Как будто нам тут проблем мало.

Ганс хмыкнул, бросив взгляд на Фогеля, чтобы убедиться, что тот не слышит.

— Тише, Отто. Ты знаешь, что бывает с теми, кто так говорит.

Отто ухмыльнулся, его голубые глаза сверкнули дерзостью.

— Что, думаешь, Фогель меня сдаст? Он слишком занят, угождая берлинским шишкам.

Ганс не улыбнулся. Отто был молод, едва ли двадцать пять, и его бравада тревожила Ганса. В последнее время завод кишел доносчиками. Ганс это уже видел: неосторожное слово, шёпот о недовольстве — и на следующий день чьё-то место пустовало, а семья гадала, куда пропал человек. Он затянул ещё один болт.

На другом конце цеха группа новичков, едва вышедших из подросткового возраста, с трудом поспевала за темпом. Это были новые рабочие, набранные для удовлетворения растущих потребностей рейха. Большинство — деревенские парни, непривычные к заводскому жару и шуму. Один из них, долговязый парень по имени Фриц, уронил стальную плиту, и она с грохотом, похожим на гром, рухнула на пол. Рабочие замерли, а голова Фогеля резко повернулась на звук.

— Фриц, чёртов идиот! — взревел Фогель, шагая к нему. — Это вычтут из твоей зарплаты! Думаешь, сталь на деревьях растёт?

Лицо Фрица покраснело, руки дрожали, пока он пытался поднять плиту.

— Простите, герр Фогель, она выскользнула…

— Выскользнула? — голос Фогеля сочился презрением. — Делай как надо или вылетишь!

Фриц лихорадочно кивнул, его глаза метались к другим рабочим в поисках поддержки, но никто не смотрел в его сторону. Все знали, что лучше не привлекать внимание Фогеля. Ганс почувствовал жалость к Фрицу, но продолжал работать. У него своих проблем хватало.

Утро тянулось медленно, жара становилась невыносимой по мере того, как солнце поднималось выше. Рабочих отпустили на короткий перерыв в полдень, и они собрались в столовой — огромном помещении с длинными деревянными столами и скамьями, которые скрипели под их весом. Еда была скудной — жидкий суп и чёрствый хлеб, — но это был шанс передохнуть. Ганс сел с Отто и ещё несколькими рабочими, их разговор был приглушённым, несмотря на звон жестяных тарелок.

— Слышал про прошлую неделю? — сказал Отто, отрывая кусок хлеба. — Они отправили целый поезд танков на юг. Говорят, в Испанию. Франко нужна помощь, а мы платим по счетам.

Ганс нахмурился, помешивая суп.

— Кто тебе сказал?

— Старик Вильгельм с погрузки, — ответил Отто. — Он видел накладные. Сказал, что и самолёты отправляют: юнкерсы, хейнкели, всё такое.

Ганс огляделся, проверяя, не подслушивают ли.

— Ты ему веришь?

Отто пожал плечами.

— Вильгельм здесь дольше тебя. Не треплется, если не знает.

Ганс промолчал. Ему не нравилось, как свободно Отто говорит о вещах, которые могли навлечь беду. Завод был машиной, а они — её шестерёнками, заменимыми и расходуемыми. Он хлебнул супа, скривившись от вкуса.

Перерыв закончился слишком быстро, и рабочие поплелись обратно в цех. Послеобеденная смена была ещё тяжелее, Фогель