Бездарь и домовой - Дмитрий Игоревич Сорокин

твоим небом. И мы должны нести волю его и делать этот мир лучше. Своим ли хотением, или по приказу более сильного — не так уж важно. Но я вижу, ты путешествуешь без свиты, охраны, на одной лишь повозке. Дозволено ли мне будет спросить: почему так?

— Я совсем недавно обрел могущество, и просто не успел обзавестись верными друзьями, вассалами и всем прочим. Пока приходится полагаться лишь на себя.

— Ты непознаваемо могущественный человек, — уважительно проскрипел чингизид. — Но позволь дать тебе совет.

— Я весь во внимании.

— В тех же холмах, откуда ты призвал меня, лежит мой темник Есугэй. Он не столь велик и прославлен, как другой мой темник, Ногай — но того и не надо. Есугэй — плохой военачальник, зато отчаянный рубака, не знающий ни страха, ни усталости. Призови его — он будет защищать тебя, пока соберешь свою армию.

А вот это — совет что надо. Собственно, именно ради этого я тут некромантией посреди дороги и занимаюсь. Кстати, пока мы тут с ханом Менгу-Тимуром ведём светскую беседу, мимо проехали с десяток автомобилей и пара автобусов. И никто не обратил на нас ни малейшего внимания.

— Глаза от нас отвели, что ли, — пробормотал я вслух.

— Разумеется, мой добрый сеньор, — шепнул Нафаня.

— Благодарю тебя, славный хан Менгу-Тимур, за прекрасный совет. Сейчас я призову темника Есугэя, и да будет он мне охраной.

Повторив, на всякий случай, поиск, я выполнил ритуал призыва, усилив его тем, что назвал вызываемого по имени. Ничего больше не взрывалось, но через пять минут на коне прискакало такое чучело, что самому на него было жутковато смотреть: вороненый доспех, на шее — ожерелье из темных шлифованных камней. Длинные волосы стянуты на темени в хвост, в руках — не то широкое копьё, не то узкая алебарда. Рожа, разумеется, мёртвая, но с таким зверским выражением, что как-то хочется переквалифицироваться из некромантов в воспитатели детского сада, хотя это бабушка надвое сказала, что страшнее.

— Мой великий хан! — мертвый генерал рухнул ниц перед мертвым повелителем.

— Нет, Есугэй. Вот — твой хан. Ты должен защищать его и служить так, как когда-то служил мне.

— Слушаю и повинуюсь! — прокаркал Есугэй и распростерся уже передо мной.

— Встань, темник, — произнес я. — принимаю твою службу.

Встал и хан.

— Величайший, прости мою дерзость, — слегка поклонившись, проскрипел он. — Но негоже столь могущественному пребывать без оружия. Возьми мой меч — он честно служил мне всю жизнь, и сопровождал меня в смерти.

— А теперь?.. — уточнил я.

— А теперь я убедился, что мне в смерти меч не нужен, — и Менгу-Тимур, сняв с себя пояс с мечом, протянул мне.

— Благодарю, великий хан, за бесценный подарок. Я с радостью принимаю его, — обозначив поклон, я взял меч и, на миг прижав его к груди, опоясался. — Благодарю тебя и за беседу, и за советы, воистину мудрые. Пусть твоя дальнейшая смерть будет легкой, как сон в летнюю ночь после дождя. Я более не побеспокою тебя.

— Да приходи, — как-то по-простецки ответил Менгу-Тимур. — Смерть — очень скучная штука.

Хан сел на своего коня и пустил его шагом в сторону, откуда прежде приехал. Я пустил ему вслед фамильную формулу отпускания, хотя, подозреваю, такому могучему дядьке она не очень-то и требовалась, на самом деле.

— Теперь ты, Есугэй. Мы сейчас сядем в повозку и поедем дальше. Но тебе придется спешиться и ехать с нами: повозка волшебная, едет, как сто коней. Твой конь за нами не угонится. И куда бы нам его деть?

— Может, домой отправим? Пусть там дожидается, — предложил Нафаня.

— А сможешь?

— Это хтонь, мой добрый сеньор. Я полон маны.

— Тогда делай, — разрешил я. Мёртвый конь немедленно исчез.

— Аййяяяя! — вскричал Есугэй. — Убью всех!

За высоколинтеллектуальной беседой с давно умершим внуком Батыя я расслабился и как-то подзабыл, что покойники обычно умом не блещут.

— Ты убьёшь только тех, кого я скажу, — строго ответил я. — Садись в повозку!

С неизменно зверским выражением на лице темник подчинился.

— Хозяин, надо бы сообщить вашему отцу про коня, — напомнил Нафаня, и я, проклиная себя за несообразительность, схватился за планшет. Видеовызов был принят мгновенно.

— Здравствуйте, батюшка.

— И тебе здраствовать, сынок. Коня дохлого ты прислал?

— Я, про то и звоню.

— Хорошо. Подожди, — попросил князь и крикнул явно в сторону: — Саня! Отставить жечь конягу! Это Федя прислал! И зачем он тебе? — а это уже адресовалось мне.

— Это не мой конь.

— А чей? И что он тогда у нас делает? — не понял князь. Кажется, он был весьма навеселе.

Вместо ответа я навёл камеру на соседнее сидение.

— Это его конь.

— Ять! — князь действительно сильно удивился. — Что это за рожа, и где ты его взял?

— Это Есугэй, темник хана Менгу-Тимура, внука Батыя. Хан рекомендовал его как отличного телохранителя…

— Ох, ять! И ещё раз ять, прости на грубом слове! Ты что, поднял чингизида⁈

— Да, так получилось. Искал как раз бойца в попутчики, а прискакал целый хан.

— Федя-я, пороть там тебя некому! В любом учебнике написано, любое обучение начинается с этого: «остерегайтесь вызывать к некрожизни людей могущественных, харизматичных, сильных, поскольку у таких усопших, как правило, остается не тускнеющий со временем мощный слепок личности, так что последствия вашего контакта будут непредсказуемыми». И чем дело кончилось?

— Поговорили, хан подарил мне меч, порекомендовал вот это чучело, и я его отпустил.

— Поговорили? Отпустил⁈ Тысяча надгробий! В последний месяц эта жизнь стала куда интересней, чем была предыдущие восемьдесят пять лет! Ладно, развлекайся. Куда ты теперь?

— К Дубровскому на свадьбу. А потом, вероятно, домой.

— Понял. Ладно, скажи своему охраннику, не съедим мы тут его лошадку. И приодень его во что-нибудь посовременнее, а то опять земщину на уши поставишь. Звони, не забывай старика, — и вновь уже не мне, забыв разорвать связь: — Полковник Азаров! Налейте вина!

Вот жжёт старик! Весело у них там. У нас, впрочем, тоже наметилось веселье: из ближайшего водоёма деловитой вереницей выбирались неведомые, но, определенно, лишенные благих намерений твари. Похожие на очень крупных рептилий и земноводных, все они были экстремально