Девичник в космосе - Виктория Серебрянская

— Для твоего состояния это нормально, — гораздо тише и сдержанней проговорил рядом со мной Оруэл. — Ничего страшного. Поваляешься пару деньков, и все придет в норму.

Я замерла, силясь осознать услышанное. Рядом вздохнул Шрам и погладил меня по плечу:

— У тебя контузия, Оля. Кусок козырька над входом оторвался и упал прямо на тебя. Если бы это случилось в месте, где есть атмосфера, тебя даже шлем не спас бы. А так он выдержал, не треснул. И частично самортизировал удар. Так что Оруэл прав, у тебя контузия в легкой степени. Пару дней поваляешься, и все будет хорошо.

Я жадно вслушивалась в слова буканьера, пытаясь составить заново мозаику своей жизни. Но она упорно не складывалась. Отдельно взятые разрозненные осколки болтались в голове, раня ее острыми углами воспоминаний и причиняя боль всякий раз, как я пыталась сложить картинку в единое целое. И, в конце концов, я сдалась. Попросила шепотом:

— Расскажи, что случилось. Я помню хорошо только сам момент взрыва. Но ни что было до, ни что после не помню.

Несколько секунд висела тишина. Будто мужчины над моей головой недоуменно переглядывались. А потом Шрам острожное спросил:

— Помнишь, как Оруэл нашел вход в подземелье?

Пару секунд подумав, я согласилась:

— Помню.

— А как вскрывали, помнишь?

Когда Шрам об этом сказал, в голове сразу же возникла упомянутая картинка.

— Помню. И робота помню. И как он обнаружил ловушку.

Шрам облегченно вздохнул:

— Это, в принципе, все. Взрыв разрушил переход, который вы вскрыли. За ним обнаружился второй вход. Парни уже вскрыли его по тому же принципу, что и первый. После взрыва желающих геройствовать не осталось. Кстати, от взрыва пострадала лишь ты. Остальные отделались испугом. Зато теперь действуют в высшей степени осторожно, — Шрам хмыкнул.

От известия, что при взрыве больше никто не пострадал, на душе стало как-то легче. Я тихо усмехнулась в ответ:

— Это хорошо, что они способны учесть собственные ошибки. Но неужели первый неудачный опыт не позволил им исследовать то, что нашли?

— Дай Ольге это выпить, — неожиданно вклинился в разговор Оруэл, про которого я уже успела забыть. — Это должно облегчить ее состояние.

В следующий миг я ощутила под затылком ладонь буканьера, потом меня оторвало от подушки и приподняло вверх. А потом губ коснулся край чашки или стакана. И я послушно выпила то, что мне предложили.

Жидкость оказалась кисло-горькой. Но хорошо освежила пересохшее горло. А спустя несколько секунд начало проясняться зрение. Я даже смогла различить, что сидящий на краю кровати Шрам зарос щетиной.

— Спасибо! — Я несмело улыбнулась мужчинам. — Действительно, стало легче. Так что там парни нашли?

Оруэл весело хмыкнул в ответ:

— Узнаю деятельную Ольгу! Чуть очухалась, уже расспрашивает, что мы нашли!

Шрам усмехнулся:

— Внутрь пока никто не входил. Запускали робота и смотрели, что он писал на камеру. Выздоравливай, посмотришь сама. Думаю, тебе будет интересно.

Я замерла, услышав в словах буканьера тонкий намек, и ощутила, как меня с головой накрывает азарт:

— Лаборатория?

Шрам снова фыркнул. Тепло, по-доброму.

— Там полно оборудования, очень похожего на то, с которым работаешь ты. Но я не пустил внутрь парней. Нужно, чтобы ты оценила хотя бы визуально степень опасности. Там за одним из столов сидит скелет.

Я оторопела. Скелет за лабораторным столом вряд ли мог означать что-то хорошее.

Приключения возле найденной лаборатории не прошли для моего организма даром. Размышляя над находкой команды Шрама и над тем, что это может вообще означать, я сама не заметила, как соскользнула в сон. То ли в питье, что дал Оруэл, было снотворное, то ли я и в самом деле довольно сильно пострадала и даже такой простой мыслительный процесс вызвал у меня непреодолимую усталость, но проснулась я в следующий раз ночью по внутреннему времени корабля. Освещение было приглушено до минимума, наверняка из-за меня, в комнате едва слышно шумели приборы, которыми каюта Шрама была буквально нафарширована, а сам хозяин каюты мирно спал рядом со мной.

Некоторое время я тихо лежала, изучая расслабленное во сне лицо мужчины. То ли я уже начала восстанавливаться, то ли, что более вероятно, полумрак не раздражал глаза, видела я хорошо. Почти с привычной четкостью. И длинные ресницы Шрама, темными веерами лежащие на щеках, и чуть нахмуренные во сне брови, видимо, буканьеру снилось что-то не особо приятное, и расслабленные сейчас мелкие морщинки в уголках глаз. И что-то внутри меня вдруг словно зашлось от щемящей нежности. Да так, что сердце на миг сжалось в комок.

Не зря говорят, что пристально смотреть на спящего нельзя. Ощущение чужого взгляда непременно разбудит. Я про это забыла. Настолько увлеклась разглядыванием лица буканьера, что, даже когда темные стрелы ресниц дрогнули, не сообразила, что происходит. И, как следствие, была застигнута за разглядыванием чужого, но такого родного лица.

Шрам еще некоторое время хмуро моргал, вслушиваясь в тишину. Видимо, не понимал, что его разбудило. А потом его взгляд скользнул по моему лицу. И в сиреневых глазах загорелась тревога:

— Оля?.. Тебе плохо? Что-то болит?

Губы сами собой расползлись в дурацкой улыбке:

— Нет-нет, со мной все хорошо. — И смущенно призналась: — Наверное, уже просто выспалась. Весь день проспала?

Шрам, все еще сонный и туго соображающий, медленно кивнул. А потом душераздирающе зевнул и спросил:

— Что-то хочется? Есть, пить или…

— Или, — решительно перебила его я. — Я ничего не хочу, но осознаю, что вставать мне еще рано. Так что я буду тихо лежать, а ты спи! Небось, только-только прилег отдохнуть?

Буканьер еще раз зевнул и прищурил сонные сиреневые глаза на хронометр:

— Нет, пару часов успел поспать.

Мне стало стыдно. Сама отоспалась за день, а он ведь наверняка весь день был на ногах и решал проблемы команды. Да еще и утренние неприятности наверняка добавили ему седых волос. Сомневаться в том, что Шрам переживал за меня, не приходилось.

— Может… — нерешительно начал Шрам, с сомнением разглядывая меня.

Пришлось решительно перебить буканьера, приложив палец к обветренным и шершавым губам, иногда бывающих опьяняюще-сладкими:

— Никаких «может»! Спи! Я тоже, наверное, еще подремлю, — прибегла я к хитрости и широко зевнула.

И тогда Шрам сдался.

— Ну ладно, — пробормотал он, подгребая меня к себе поближе, обнимая и прижимая к жилистому телу. — Тогда спим. Но если что, сразу буди! Поняла?

Я кивнула, делая вид, что уже почти засыпаю. Через несколько минут дыхание Шрама стало