Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

— Михайло! — истошно орёт тогда стрелецкий десятник и выжимает спусковой крючок. — Кум!

Петушок с кончиком тлеющего фитиля падает на затравочную полку, порох воспламеняется, выталкивая свинцовый кругляш из ствола.

— Бах! — звучит выстрел.

— Не стрелять! — лишь чуть запоздав, приказываю я.

Понимаю, что теперь могли бы найтись те, у кого дрогнет рука, и прозвучат ещё и ещё выстрелы. Как у того десятника, который только что не хотел стрелять, а как только его товарища убили, так и моральные принципы резко изменились.

— На! — тут же бью в челюсть недисциплинированного десятника, и тот уходит в глубокий нокаут.

На меня бросают хмурые, недопонимающие взгляды. Ничего, поясним, воспитаем.

— Воевать нужно по наряду и порядку, али ступайте коровам хвосты накручивать и барина ублажать! Стрелец живет по наряду! — грозно прошипел я.

Я был готов даже в такой сложной ситуации, когда противник пусть и колеблется, но всё равно медленно и неуклонно продвигается, наказывать своих. Армия — это один из синонимов порядка. И к нему нужно стремиться, превозмогая сопротивление даже самых упёртых.

— Бах-бах-бах! — прозвучали выстрелы в нашу сторону.

В этот раз стреляли из пистолетов и явно издалека. Пуля настигла одного из бойцов. Тот завалился, но даже мимолётным взглядом я заметил, что свинцовый шарик не прошил плоть человеческую, а застрял в стрелецком кафтане.

Значит, действительно били из пистолетов и с немалого расстояния — на излёте пули. А между тем бунтовщики были уже шагах в сорока. Частью они уже изготовились рубить нас на фарш своими бердышами.

— Первая линия, пали! — отдал я, возможно, самый судьбоносный приказ в своей жизни.

В моей нынешней жизни — этот приказ самый важный. Но в прошлой мне довелось отдавать таких не один десяток. И даже приказывать открывать огонь по толпе людей. Не колебался я сейчас. Если эта толпа прорвется в Кремль, то крови будет не меньше, чем сейчас на площади, рядом со сводами собора Василия Блаженного.

— Бах-бах-бах-бах! — разрядилась первая линия стрельцов.

Они стали оттягиваться назад, но как-то неуклюже, мешая своим товарищам из назначенной второй линии занять позиции для стрельбы.

— Десятники, порядок наведите! Вторая линия, товсь! — кричал я одновременно туда и сюда будто пазлы собирая из людей: одного стрельца оттягивал, другого проталкивал, разбирая заторы из бойцов.

Ох, сколько ж ещё учиться и учиться! С этими бойцами не приходится мечтать о качественной линейной тактике, во всяком случае, сейчас. И глаз да глаз нужен тому, кто будет управлять таким боем.

Но у меня получалось это в прошлой жизни, и в этой, видимо, навык не исчез. Может быть, и не вся картина была мне видна и понятна, но большая часть происходящего ясна. Казалось, что видно было даже то, что происходит за моей спиной.

И как удачно, что этот навык из прошлой жизни ко мне вернулся. Во время сражения, во время любой операции умение видеть многое и одновременно анализировать множественность событий — это очень важное подспорье для успешной работы и службы.

— Бах-бах-бах! — наконец, прозвучал слаженный залп второй линии.

— Третья линия! — выкрикнул я, стараясь рассмотреть в дыму от сожжённого пороха результаты стрельбы.

Если бы мне не нужна была конкретика, то достаточно было бы всего лишь слышать: стоны, крики отчаяния и проклятия — всё это говорило о том, что наши пули не пролетели мимо. Хотя я заприметил троих бойцов, которые разряжали свои ружья заведомо выше голов наступающих бунтовщиков. И этих людей я запомнил. С ними мне не по пути. К сожалению, комплектование монолитного полка, способного быть примером дисциплины и порядка, — дело, как видно, длительное, если не сказать постоянное.

Лёгкий ветер чуть приоткрыл туманную завесу войны: из-за дымов я увидел, что не менее сотни мятежных стрельцов убиты или получили тяжёлые ранения. Те, кто был легко ранен, старались протиснуться назад, расталкивая целыми конечностями других колеблющихся, которые вынужденно шли вперёд, так как их поджимали сзади их же товарищи.

— Буде какие указы? — спросил Никанор.

— Третья линия, товьсь! Без приказа не стрелять! — выкрикнул я.

Уже было очевидно, что противник, который нам сейчас противостоит, максимально дезорганизован. Те стрельцы, что привычно п пытались выставить на сошки пищали, то и дело бывали сбиты другими бунтовщиками, которые либо стремились убежать прочь, либо тоже что-то сделать. Но без приказов, без порядка в рядах, могли прозвучать только одиночные выстрелы.

И в данном случае этой паузой я давал шанс бунтовщикам организоваться хотя бы на отход.

— Третья линия, пали! — выкрикнул я, когда не менее четырёх десятков бунтовщиков рванули в нашу сторону.

— Бах-бах-бах! — прозвучали выстрелы.

— Первая линия, готовься! — сразу после выстрелов последовал мой очередной приказ.

Стрельцов с бердышами смело свинцовыми пулями. Теперь уже не было среди моих бойцов тех, что стреляли бы поверх голов. Даже если ты сомневаешься, стрелять ли в толпу, всё равно выжмешь спусковой крючок, когда на тебя с бешеным взором и с отчаянным криком бегут бородатые мужики с огромными топорами. И их цели и намерения более чем понятны.

Первая линия же теперь ещё была не готова стрелять. Больше половины бойцов не успели перезарядить свои ружья. А ведь времени, по моим подсчётам, у них для этого было предостаточно — не менее сорока секунд.

Ну и как в армии прусского короля Фридриха Великого добивались от солдат четырёх выстрелов в минуту? А ведь оружие наше не столько устарело — нет, не в этом овтет.

Кремнёвое ружьё на вооружении стрельцов было, может, одно на десять человек. Нового образца, возможно, закупленного в Голландии или германских государствах. Новое оружие, как правило, находилось в пользовании молодого и неопытного стрельца. Потому что ветераны предпочитали пользоваться знакомым вооружением. Изменить эту тенденцию в одночасье не получится. Так что я даже не тратил силы. Хотя как раз-таки кремнёвые ружья сейчас уже были готовы стрелять.

— Первая и вторая линии прикрывают! Остальным — отход в Кремль! — выкрикнул я очередной приказ.

И линии зашевелились. О! Такая бы прыть — исполнять другие приказы… Правда, дисциплины всё равно не хватало. Мои бойцы рванули к открытым Спасским воротам. А ведь в моем подчинении лучшие бойцы России, Первый стрелецкий полк. Ну если только можно было поспорить со Стремянным полком, конными стрельцами.

Я подал заранее оговорённый сигнал Рихтеру. Стволы фитильных и кремнёвых ружей уже торчали из башни над Спасскими воротами, немцы приготовились стрелять с позиции на стене.

— Бах-бах-бах! — звучали выстрелы в нашу сторону.

— Вжиу! — просвистела пуля возле моей головы.

Горячий поток воздуха обжёг щёку.