Поворот судьбы - Владимир Сергеевич Синицын

дубинами и медными ножами на поясе. У мужика, похожего на старшего, имелся короткий меч и кожаная шапка, из-под которой свисали грязные светлые космы. Все они выглядели грязными и затасканными. Старшой уверенно подошел к воротам и, стуча ногой, нагло заорал:

– Шанко, отворяй! И побыстрей! А то снова по спине отходим!

За воротами раздался противный гогот.

– Это чо за фраера?! – скривившись, спросил Саня, оказавшись рядом с Ратмиром.

– Ордынцы хана Руда, – грустно произнес староста, – снова озорничать будут, – печально добавил он. – Пойду открывать. Ерша, пошли со мной.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто тут озорничать будет, – зло скалясь, сказал Саня, обращаясь к Фадею, и подмигнул ему. Так ему захотелось подраться!

«А заодно проверим, как идут наши с Фадеем тренировки», – уже про себя подумал Санька.

Саня с Фадеем встали за спиной Ратмира, и Саня негромко сказал старосте:

– Спокойно открывай, держись уверенно! Если что не так, отходи в сторону, при этом скажи, дескать, а вот с хлопцами погутарьте! Все понял?!

Ратмир кивнул, улыбнулся и громко произнес:

– Ерша, отворяй!

– Фадей, действуем жестко, – напутствовал Саня друга, – сначала валим! Потом разбираемся.

Уверенность, что стычки не избежать, была стопроцентная.

Стояли они от воротин метрах в четырех. Ерша открыл одну из них. Мужик по имени Шанко с дубиной в руках пристроился за спиной у Сани, к нему присоединился Ладан, тоже с дубиной.

– В драку не лезь, только страхуй! – сказал ему Санька, не оборачиваясь.

«Таня», – обратился Саня к искину.

«Двое чистых, – тут же ответила Таня, – один порченый, сильно».

«Который?!»

«Этот», – ответила Таня, подсветив красным мужика с мечом, который как раз прошел за ворота и ударил по ходу Ершу мечом плашмя по спине, да так, что мальчишка упал. Он замер в полуметре от Ратмира и, ударив его в грудь кулаком, заорал, брызгая слюной:

– Ты, быдляно! Чо так долго не открывал! Али забыл, как надо встречать ханских! – при этом он упер кончик меча в подбородок Ратмира.

Мужики, сопровождавшие ордынца, снова заржали. Саня, не поворачиваясь, спросил у Ладана:

– Всегда так?

– Та ни, таково впервой! – ответил старейшина.

Ратмир же сделал самое умное – он отклонил меч и уверенно произнес:

– А ты вот лучше с хлопцами погутарь! – и отковылял в сторону.

Ханский командир отряда оказался перед Саней с опущенным капюшоном. Саня был на голову его выше, стоял, расставив ноги и уперев дубину в землю перед собой. Капюшон скрывал глаза и часть лица. Мужик поднял руку на уровень груди, явно собираясь ударить парня, но тот приподнял подбородок, и их глаза встретились. Карие глаза командира ханского отряда излучали злость и наглую самоуверенность. Стоило ему увидеть Санины синие глаза, жестко смотрящие ему прямо в душу, он вздрогнул. Резко отшагнул назад и выкрикнул:

– Это волхв! – и нанес удар мечом, чтобы снести Сане голову. Ну или так он рассчитывал. Потому что меч его почему-то улетел в сторону, выбитый резким ударом щита, а сам он уже летел спиной на землю, получив мощнейший удар ногой в середину грудной клетки. От удара ордынец сильно хекнул, но еще сильней хрустнули его кости. Саня опустил щит на землю, выхватил с пояса кастеты и ринулся на помощь Фадею. Но тут же встал. Фадей со звериным оскалом смотрел по сторонам, выискивая врагов. Но все уже было закончено. На самом краю площади у изгороди стояла половина людинов Крайнева, а к месту драки или боя спешил только Ставр с дубиной.

Саня стал осматривать поверженных, разговаривая с Фадеем:

– Ну как тебе бой?

– Это невозможно! Сказал бы я, если б не сам это сделал, – как-то неуверенно произнес богатырь, – «двоечка», и они уже не сопротивляются.

– А я тебе что говорил, – усмехнувшись, произнес Саня. – Удар кастетом, даже деревянным, увеличивает силу повреждений. Плюс «двоечка»! Левой в ступор, правой в отрубон! – Саня приложил палец к шее одного из незваных гостей. – А этот, похоже, готов!

– Да я бы сейчас там, в долине, один… Сотню положил! – уже улыбаясь, выдал Фадей.

– Сейчас нет, – успокоил его Саня, – но будет и такое.

Саня подошел к Ратмиру, возле которого уже стояло с десяток мужиков, что-то бурно обсуждавших.

– Они вам нужны? – спросил он.

– В смысле?! – не понял Ладан.

– У этого кости грудины переломаны. А у двоих других морды разбиты в хлам. Я думаю, чо мучиться-то будут?! Прикончить их надо, – предложил Саня, – я надеюсь, лечить их вы не собираетесь?

– Ни… волхв Саня, не будем, – ответил Ратмир с явным уважением, – а живых их оставлять нельзя-то. До Руда доберутся, быть беде.

– Ну лады, – произнес Саня, доставая «клык». Черный вороненый клинок выглядел устрашающе, да и весь вид Сани был точной копией волхва с «иконы» предков. Саня, закрывая своим телом дело своих рук, поочередно вогнал клинок в глаз двоим раненым, срезал кошельки и, поднявшись, тихо произнес: – Вот и поозорничали, блин!

В толпе Саня приметил Бодяна и поманил его рукой. Тот, увидев, что его зовут, припустил бегом.

– Ну что, Бодян, еще не передумал? – спросил его Саня.

– Ни-и, дядьку волхв, – уверенно ответил парень, – я с вами. Я ужо и мамке сказал.

– Тогда тащи топор, – сказал Саня парню и, уже обращаясь к Фадею, спросил: – Где трупы сжигаете?

То, что тут в землю усопших не закапывают, Саня знал из гипнопрограммы.

– Так вон на том холме и есть погребальное кострище, – указал Фадей на холм метров восемь в высоту с плоской вершиной, расположившийся метрах в ста справа от ворот.

Пока Саня с Фадеем перетащили тела погибших вояк и мычащего от боли их командира, явился Бодян с двумя топорами. За ним шли Стоян и Белава. Подходить близко они не стали, остались стоять метрах в восьми. Бодян и Фадей, помогая Сане, раздели ордынцев, сложили тела на уже готовую поленницу. Стали колоть чурбаки. Только старший из ордынцев продолжал лежать в стороне и тихо стонать. Саня, встав на колени перед раненым, напоил его из его же кожаного бурдюка и спросил:

– Ты что такой агрессивный, а?! Ни здрасте, ни будьте добры? Сразу орать! Что такой борзый, аль берега попутал?!

Реакция была куда показательной. Мужик попробовал плюнуть Сане в лицо, не вышло. Кровавый сгусток лишь расплылся у него на подбородке. И тогда он стал с хрипом говорить:

– Тебе конец. Всем вам конец. Хан Рудой принял решение… к-ха-кхе… крайние веси входят в Гайскую сторону. А тебе, волхв, голову срубят, кхе-кхе!

– У-ти… какие мы грозные, – усмехаясь, произнес Саня. – Рубилка у вас еще не отросла.

В руках у Сани возник черный клинок. В глазах раненого появился ужас. Саня снова усмехнулся.

– Что, страшно?! А скажи-ка мне, людин, звать-то тебя как?

– Тебя