Фантастика 2025-168 - Сергей Леонидович Орлов

— И часто у вас бывают ярмарки? — спросил я, чтобы хоть как-то привести в чувство своего напарника

— Да, почитай, каждую полную луну устраиваем праздники, чтобы развлечь люд. У нас и налог для устройства этих мероприятий назначен.

— К слову о налогах, — я решил вывести разговор в нужное русло. — Я слышал, что ваш сосед Двушкин подати не платит.

— Этот бирюк закрылся в своем болотном углу и не высовывается к приличным людям, — помрачнев подтвердил Олег Олегович.

Он снял фуражку и пригладил вспотевшие волосы. Затем взял со стола сложенный веер, открыл его и принялся им обмахиваться.

— Никон нелюдимый. Мы его к нам зазывали по-разному. И на праздники приглашали и на суды народные, которые у нас порой случаются, — он тут же замялся, словно сболтнул что-то лишнее и торопливо продолжил, — даже пытались свести с его сыном девиц из достойных семей. Все же это сам Двушкин уже вдовец, а значитца может себе позволить с простолюдинками якшаться. Но сын его — парень молодой и крепкий.

Мы с Зиминым переглянулись.

— И ему давно пора уже завести себе зазнобу. Это и для города стало бы хорошо. Молодой Двушкин бы к нам заезжал. Того и гляди на общее денег начал бы давать, дорогу за свой счет чинить. От его наследства и нам бы хорошо сделалось. Коники у Двушкина знатные. Мы хотели купить у него жеребят…

— Это лошади императора, — строго перебил Зимин и нахмурился.

— Все знают, что приплод бывает разный, — не смутился Синьков. — И наверняка кобылы приносят жеребят, которые не сгодятся для самого емператора. А нам бы не пришлось закупать лошадей за тридевять земель.

— Да к тому ж за деньги, — продолжил я.

— Породнись Двушкин с кем-то из наших семей, то неужто стал бы брать денег со своих? — закивал Олег Олегович.

— Невероятно, — вновь сказал Зимин.

— Вы наверно перегрелись на улице, — озаботился жандарм, решив, что кустодию плохо.

— Может быть, — рассеянно отозвался Стас.

— Марфа! — рявкнул хозяин дома. — Где квас? Гостям надобно освежиться.

В гостиную тут же вбежала дочка жандарма с подносом. Она ловко поставила на стол кувшин, натертые до блеска стаканы, а также круглое блюдо с бутербродами, которые кухарка порезала на небольшие треугольники и проткнула каждый заостренной каминной спичкой с наплывом серы наверху.

— Я сама их точила ножичком, — хвастливо заявила Марфушечка.

— Чудо как хороша, — умилился Олег Олегович и оглядел нас, надеясь на поддержку.

— Это да, — отозвался кустодий и взял бутерброд из темного хлеба с кусочком сала и ломтиком соленого огурца.

Привыкший, видимо, к подобным угощениям, Стас закинул его в рот и принялся жевать. Марфуша выхватила у него из пальцев спичку и пояснила:

— Сложу их в кулек для следующих бутербродов.

— Невероятно, — просипел Стас и закашлялся.

— Домовитая растет девка, — горделиво заявил Олег Олегович.

Я же решил воздержаться от дегустации еды и плеснул себе в стакан квас. Но не торопился его пить, так как не был уверен, что его не настаивали на объедках. Что-то мне подсказывало, в напиток могли сунуть и плесневелый хлеб, чтоб добро не пропадало.

— А поведайте нам, Олег Олегович, правда ли, что в вашем городке живет родственница Двушкина? То ли сестра, то ли тетка.

— Есть такая, — скривился жандарм. — На окраине живет. Глафира у нас учителкой работает. К важным господам она на дом ходит. А простая ребятня к ней бегает грамоте учиться.

— У вас и школа имеется?

— Зачем нам она? — отмахнулся Синьков. — Детям можно собираться и во дворе этой самой Глафиры. Когда дождь идет, она детей заводит в свой дом. Там места для всех желающих находятся. Отдельное помещение ей выдавать незачем.

— Ясно, — привычно уже буркнул Стас.

— В грамоте важно научиться расписываться, да имя Искупителя различить, — продолжил Синьков. — А остальное для простолюдинов необязательно. Незачем себе голову забивать науками лишними. Даже моя Марфушечка не стала дурью всякой маяться. Выучила счет и буквы, а остальное ей не нужно. Вышивать и пуговицы прилаживать она умеет и одежу чинить получше любой белошвейки.

— И у этой Глафиры имеются на попечении дети Двушкина, верно?

— Ну, по бумагам они не дети Никона, а сироты. У каждого фамилия имеется дефектная.

— Какая? — вкрадчиво уточнил Стас.

— Кто Сентрябрьская, кто Летняя, — презрительно фыркнул Олег Олегович.

— Мне большую часть жизни довелось носить фамилию Зимин, — сурово отозвался мой напарник.

— Не может такого быть, — жандарм удивленно воззрился на гостя. — Вы ведь благородный человек. А эти девки, который у Глафиры растут, сплошь безродными будут. Двушкин правильно сделал, раз решил свой приплод сбагрить со двора. Зачем ему каждую себе на шею вешать? Вот сын у него один. И хорошо было бы его оженить. Не дело, что он одиноким на болотах живет. Достойной пары в той деревне не найти. А у нас достаточно свободных девиц.

— Как Мафушечка? — с ядовитой усмешкой спросил кустодий.

— Я на болота жить не поехала бы, — девушка поморщила нос. — Там воняет и ярмарок там нет.

— Никто бы не заставил тебя там жить, — снисходительно сообщил папаша. — Можно было бы дом у конюшен надстроить, девку ту, что там поселилась выгнать. Она ведь тоже безродная и обитает там по доброте барской. И жила бы ты там как царевна при конюшнях императорских.

— Там воняет, — опять заныла Марфуша и добавила, бросив на меня призывный взгляд. — А я все же не простолюдинка. И натура у меня нежная.

— Где ваш начальник? — прогремел голос с нижнего этажа.

— Александр Васильевич, — расплылся в улыбке Стас, поднялся на ноги и пояснил. — Это мой начальник.

Я покосился на кустодия и тот добавил:

— Я отправил ему сообщение, что мы будем ждать его у начальника городской жандармерии.

— И близкий родственник, — добавил я, тоже встав с кресла.

На лестнице послышались шаги, а затем в комнату вошел Морозов собственной персоной. Он окинул помещение хмурым взглядом, который тотчас сменился обескураженным.

— Здравы будьте, Александр Васильевич, — поприветствовал его я.

— Здравы будьте, мастер Чехов. Как