Макабр. Книга 1 - Влада Ольховская

в самом начале, еще при обучении, при первых вылетах, он испытывал тот страх перед пустотой, который естественен для всех детей Земли. Но когда это было? Память ведь по-настоящему наполняется не годами, а впечатлениями. В жизни Рино с тех пор было столько событий, что мгновения страха, смешанного с восторгом, попросту затерялись.

Но Сектора Фобос он боялся, причем на этот раз – безо всякого восторга. Рино боялся не полетов, не пространства как такового, а моментов, когда оно забиралось внутрь. В корабли и космические станции, на территорию, которую человек привычно считал своим прибежищем. Сектор Фобос будто намеренно подчеркивал: вы в моей власти, и никуда вы уже не денетесь.

Так что Рино с большей готовностью направил бы корабль против целого флота пиратов, чем бродил по этим темным, пропахшим кровью и гнилью коридорам. Но выбора ему никто не давал.

Они до сих пор не знали, что случилось с обитателями станции. По предварительным оценкам жизнь на «Прометее» сохранилась, причем массово. Вот только рядом с ними не было даже намека на жизнь! Зато на смерть хватало – и намеков, и прямых указаний.

Они находились на территории, покинутой людьми много лет назад, но при этом отлично подходящей для жизни. Парадокс? На самом деле нет. Рино не сомневался: у экипажа станции была чертовски важная причина так поступить. Теперь разведчикам придется узнать эту причину, нравится им такое или нет.

Они прошли дальше от ангара, вглубь хвостовой части станции, туда, где, судя по планировке, располагался технический отдел. На «Виа Феррате» его ключевые залы были равномерно распределены по всей станции, но на «Слепом Прометее» почему-то решили, что большую часть подобных ресурсов нужно сосредоточить именно тут.

Это место неплохо сохранилось, Рино по-прежнему не видел никаких указаний на крупные битвы с использованием хотя бы малого огнестрельного оружия. Но он то и дело видел кровь, а еще – очень странные царапины и вмятины на металле, которые опытный пилот никак не мог объяснить. В какой-то момент он не выдержал и спросил о них Миру.

– Я не знаю наверняка, – пожала плечами она.

– Но догадки у тебя есть?

– От догадок иногда только хуже. Все оказывается не тем, чем представлялось, а страх уже появился.

– Но все же! – настаивал пилот.

– Это очень похоже на следы когтей. Доволен?

Доволен он как раз не был. Мира сказала верно: от догадок действительно хуже. Теперь воображение отказывалось считать коридоры опустевшими, оно рисовало в темноте монстров, уже наблюдающих, поджидающих…

Разведывательная группа добралась до пересечения крупных тоннелей. Они знали, куда двигаться, чтобы попасть к главному залу технического отдела, туда они изначально и договорились идти. Однако кочевники неожиданно остановились и указали на противоположный тоннель.

– Оттуда исходит очень необычный запах, – сказал Сатурио. – Я не могу точно назвать его источник. Больше всего он напоминает запахи биологических лабораторий на «Виа Феррате», но все равно сильно отличается от них.

– А еще мертвечиной несет, – буркнула Бруция. – Как и везде тут!

– Если везде, откуда вы знаете, что источник там? – удивился Рино.

– Интенсивность запаха, – пояснил Сатурио. – Хотя я не согласен с определением «мертвечина». Больше похоже на запах… старого склепа, пожалуй.

Рино очень хотелось выяснить, откуда кочевники знают, как пахнет старый склеп, но он решил, что сейчас не лучшее время и место для таких обсуждений. Да и, если отбросить язвительность, угадать не так сложно. Барретты работали и жили на разных станциях, на некоторых, в зависимости от религиозных убеждений обитателей, могли размещаться и склепы.

Овуор принял решение быстро:

– Нам нужно проверить, что там.

– Может, разделимся? – предложил Рино.

– Нет! – тут же пискнула Кети.

– Не следует, – покачал головой вице-адмирал. – Наша группа недостаточно велика для разделения. Более того, у нас нет цели попасть именно в технический отдел. Наша задача – разобраться, что произошло со станцией.

Рино сильно сомневался, что столкновение с источником неведомой вони подкинет им ответы, а не новые вопросы, но возражать не стал. Чуть успокаивало хотя бы то, что теперь группа двигалась иначе. Первыми шли кочевники, по-звериному настороженные, способные видеть даже в полумраке. За ними на расстоянии пары шагов держались Овуор и Рино, замыкали дрожащая от страха Кети и вполне спокойная Мира. Точнее, замыкал Гюрза, но на него Рино никогда не делал ставку: этот может как прикрыть их, так и удрать в любой момент. Сейчас серийный убийца выглядел невозмутимым, чуть ли не скучающим – при всем, что здесь произошло и что сказали кочевники! Пилота не покидало ощущение, что Гюрза издевается над ними.

Рино не знал, сколько придется идти и что именно они увидят. Неизвестность привычно напрягала больше любой угрозы, лучшее, что он мог сейчас сделать – сосредоточиться на правильном дыхании, чтобы успокоить пульс и уменьшить напряжение в мышцах. Рино знал, что ему не понравится то, что они обнаружат. Он хотел быть к этому готов, но к чудовищному зрелищу подготовиться нельзя. Даже если ты военный, даже если многое видел. Все равно ведь остается подсознательная, примитивная часть тебя, которая самой эволюцией настроена на то, чтобы держаться подальше от смертельной угрозы.

То, что они обнаружили за поворотом, казалось именно смертельной угрозой. Не потому, что было откровенно опасным, не потому, что атаковало их – атаковать оно вообще не могло. Просто оно было слишком чуждым, слишком непонятным, слишком далеким от творений Земли… и вместе с тем напоминающим их. Рино не брался сказать наверняка, что пугало его больше: чуждость или искаженное сходство. Что на самом деле страшнее – монстр или человек, превращенный в монстра? Абсолютная угроза или осознание того, что на месте ублюдочного создания можешь оказаться ты?

Изначально тоннель вел в технический узел – круглый зал с высоким по меркам станции потолком. Здесь располагались компьютеры, трубы, фильтры вентиляции… Раньше. Обо всем этом Рино теперь догадывался лишь по знакомой планировке. Оборудование рассмотреть не получилось, оно полностью скрылось под… чем-то. Некой формой жизни, которой пилот не брался дать хотя бы приблизительное определение.

На первый взгляд это нечто, заполнившее собой весь зал, смотрелось даже красивым. Как букет сухоцветов, как коралловый риф, как скопление моллюсков и водорослей на днище древнего корабля. Но в этой иллюзии сквозила угроза, как будто мозг за секунду понимал, на что смотрит, просто осознавал это до конца чуть дольше.

Наросты представляли собой удивительное множество фигур разных форм и размеров. Они действительно могли напоминать что угодно – от цветов чертополоха до ракушек, ставших особенно хрупкими после того, как птицы вытащили их обитателей. Но при этом