Макабр. Книга 1 - Влада Ольховская

– Зачем нам это вообще нужно? Продолжая исследование, мы рискуем притащить заразу на «Виа Феррату»!

– Мы не можем утверждать, что это была болезнь как таковая, – возразил Овуор. – Речь идет о мутации, с которой человечество раньше не сталкивалось. Она в Секторе Фобос, снаружи, и она вполне может повлиять на нашу станцию. Полагаю, в этой ситуации нам лучше сделать ставку на чужой опыт, а не получать свой.

– По этим останкам определить природу мутации вряд ли получится! – настаивала Кети.

– Да, с живым организмом больше шансов, – подтвердил Сатурио.

– Нет тут живых! И хорошо, и не должно быть!

Сатурио лишь усмехнулся, а вот Бруция показательно прижала палец к губам и насмешливо поиграла бровями, делая намек без слов. Как ни странно, ее трюк сработал: замолчали все и сразу. Теперь тишину нарушал только мерный гул оборудования… а еще – отзвук шагов. Пока далеких, доносимых сюда лишь эхом, но уже узнаваемых.

Слишком громких и тяжелых, чтобы быть человеческими.

* * *

Все-таки человек – существо, настроенное на жизнь. Даже если разум понимает, что она уже ускользнула, и тот недолгий период, что остался до гибели, ничего по-настоящему не изменит, душа отказывается мириться с этим. Разум, посомневавшись, переходит на ее сторону и начинает придумывать спасительные иллюзии.

Ну а потом появляется реальность и дает мечтам пинка под зад. Именно это и случилось с Лейсом.

В первые сутки после того, как он был вынужден подойти к астероиду, он чувствовал себя хорошо. Его даже не убили местные новоявленные цари, которых он лишил наживы – видимо, сообразили, что квалифицированных инженеров и так осталось слишком мало, и решили не испытывать судьбу. Он прислушивался к себе, раз в несколько часов запускал медицинский сканер, однако оснований для тревоги не было.

Долго это не продлилось: проблемы начались уже на следующий день. Сперва ничтожные, такие, которые можно упустить в каждодневной суете: першение в горле, легкий кашель, сухость в глазах… Разве это так уж страшно? Да нет, просто после очередной катастрофы система жизнеобеспечения стала хуже фильтровать воздух, отсюда все беды!

На этот раз долго держаться за обман не получилось. Медицинский сканер зафиксировал стремительное повышение температуры и указания на внутреннее воспаление. Ближе к вечеру кашель усилился, ночью впервые появилась кровь. Тупая пульсирующая боль в груди отказывалась исчезать. Под утро Лейс задремал – а проснулся на подушке, пропитанной алым. Объяснить это можно было кровотечением из носа, сильным кашлем… или всем сразу.

Он пока даже не принимал обезболивающее, он мог это терпеть. Вопрос только в том, зачем: он ведь с самого начала знал, что прямое взаимодействие с астероидом ни к чему хорошему не приведет. Разум упрямо цеплялся за то, что его симптомы не совпадали с тем, через что прошел перед смертью Сабир.

Зато они совпадали с тем, что происходило с другими людьми, приближавшимися к астероиду. Лейс специально понаблюдал за ними, чтобы все проверить. Да у них дела обстояли даже хуже! Они-то провели рядом с проклятыми кристаллами куда больше времени. Белый Эли так ослаб, что не мог подняться с кровати. Он, не привыкший к боли, тут же вогнал себе очередной препарат собственного изготовления и отключился. Возможно, он надеялся умереть во сне – незаслуженное милосердие для такого, как он.

Сандрин Мерсье все еще работала в лазарете. Вот только фильтры в защитной дыхательной маске ей приходилось менять очень уж часто – они мгновенно пропитывались кровью. Другим врачам она сказала, что случайно вдохнула отравляющий химикат, но уже ввела себе противоядие. Вряд ли они ей поверили, но отстранять от работы не стали – медиков на четвертом уровне отчаянно не хватало.

Кловис и Медерик пока держались на ногах, но они изначально были самыми здоровыми и крепкими в группе. Кашляли они часто, надрывно, щедро поливая кровью окружающих. При этом у членов их банд Лейс похожих симптомов не заметил, хотя прошло немало времени. Либо болезнь развивалась медленно – либо не передавалась таким способом. Это, кстати, вполне вероятно, если учитывать, как изначально произошло заражение.

А если так, надежда еще есть! Пока что угрозу четвертому уровню представляют всего пятеро. Лейс прекрасно понимал, что уголовники и даже Сандрин не проникнутся заботой об общем благе, свои интересы они всегда будут ставить на первое место. Так что если кто и сумеет защитить четвертый уровень, то только он… так, как это сделал когда-то его брат.

Ему нужно было убить тех четверых. Мысль казалась одновременно чудовищной и неотвратимой. Уничтожить их, а потом себя… Возможно, этого все равно будет недостаточно для спасения четвертого уровня. Но о неудаче Лейс уже не узнает, он погибнет с чувством, что все сделал правильно.

Оставалось только придумать, как это устроить – и смириться с собственной участью. Дурацкое желание жить… вот откуда оно все время появляется? Лейс знал, что заслужил это, что другого выхода нет, однако мысль о самоубийстве все равно казалась противоестественной. Почему поступать правильно иногда так страшно? И как вообще Сабир справлялся с этим?

Медлить было нельзя: приступы кашля становились все тяжелее. Они скручивали Лейса уже не на секунды, а на долгие, бесконечные минуты. Боль усилилась, и таблетки приглушали ее совсем чуть-чуть, да и таблеток этих осталось мало. Во время очередного приступа вместе со сгустками крови из горла вылетело что-то маленькое, острое… подозрительно похожее на кристалл.

Лейс не знал, почему обманывает себя, маскируя реальность такими словами, как «похожее». Он-то все знал уже давно… И он все-таки решился.

Он заставил себя выйти из душного, пропахшего кровью закутка, заменявшего ему дом. Он взял с собой все оружие, которое успел собрать: лазерный резак, пара холодных ножей, бластер, который он умыкнул у очередного обдолбанного сторонника Медерика. Маловато… На Сандрин и Белого Эли еще может хватить, а двое опытных преступников, окруженных сторожевыми псами, его наверняка убьют… Ну и пускай! Он умрет, не понимая, что умирает. Это, пожалуй, лучше, чем загнуться в озере собственной крови после очередного приступа.

Ему оставалось только найти своих жертв – и все завершить.

Он медленно шел по четвертому уровню, оглядываясь по сторонам. Он искал смертников, а видел вокруг себя лишь жизнь. Да, непростую… но и не такую чудовищную, как можно было ожидать. Зона, которая изначально предназначалась лишь для технических нужд, менялась. Люди, застрявшие здесь, наверняка знали, какое незавидное будущее их ждет. Но они приучили себя не заглядывать слишком далеко вперед, они изо всех сил цеплялись за настоящий момент.